Что такое война с точки зрения философии толстого

Идеи Л. Действительно, что можно добавить к развернутым исследованиям литературоведов и философов а также востоковедов, политологов и даже политиков — например, В. Вместе с тем, не прекращаются попытки вновь и вновь описать истоки творчества и основные находки Толстого, представив его как мыслителя, оставившего заметный след не только в русской, но и в мировой культуре. Они продолжают звучать актуально и занимательно для тех, что еще способен читать. Так, одна выпускница отличница! Ведь возможно, что, разгадав ее, удастся очень близко подойти к разгадке тайны творчества — и философского, и художественного… В любом случае, обращение к философскому пласту творческого наследия великого писателя — не просто дань памяти, но попытка понять что-то такое, что, ускользая от прямого взора, дает знать о себе как о самом важном и насущном. Одной из таких актуальных тем является раскрытая Толстым тема войны и мира, справедливо отнесенная ныне к числу глобальных проблем человечества.

Вы точно человек?

Философские рассуждения в его романе- не дополнительный привесок к художественным картинам, а естественный, напрашивающийся сам собою вывод из них. Ныне совместными усилиями нескольких исследователей - Н. Гусева, А. Сабурова, А. Скафтымова, Н. Арденса Апостолова , В. Асмуса, С.

43. Философия истории Льва Толстого и способы её воплощения в романе Война и мир

Dragomirov, A. Snesarev, R. Aron, J. Gaddis, O. Rose, H. Along with the general theoretical research methods the author uses poststructuralist and hermeneutical methodology as well as the method of comparative analysis of philosophical doctrines. The novelty of the research lies in the explication of the differences in theoretical views on the war of Tolstoy and Clausewitz, as well as in the revelation of "points of convergence" between the two thinkers. Behind the confrontation between Tolstoy and Clausewitz the author finds conflict of Stoicism and Machiavellianism.

The special contribution of the author consists in the interpretation of the water metaphors, which are abundantly represented in the texts of "War and Peace" and "On War". Keywords: philosophy, War and Peace, On War, Carl von Clausewitz, Leo Tolstoy, politics, war, transgression, subject, activity Постижение сущности войны, ее причин и причиняемых ею последствий, осмысление взаимосвязь войны и политики являются актуальными проблемами теоретической мысли как прошлых эпох, так и современности.

Целью настоящей статьи является сравнительный анализ различных аспектов и граней войны, представленных в произведениях Л. При этом нас прежде всего интересуют философские идеи, заложенные в обеих работах. Толстой, как и Клаузевиц, по праву может именоваться философом войны.

Его знаменитый роман-эпопея обладает не только литературно-художественной ценностью, но и воплощает глубоко продуманную философско-историческую концепцию. Теоретические выводы автора о войне, власти, истории, свободе и необходимости представлены в концентрированной форме во второй части Эпилога к роману, являющейся своеобразной квинтэссенцией метафизики войны Толстого.

Однако и на протяжении всего четырехтомного повествования мы обнаруживаем множество эксплицитно выраженных философских рассуждений и тайных смыслов, подчас скрывающихся за художественными образами и метафорами.

Как мы покажем в настоящей статье, интерпретация метафорического содержания романа дает ключ и к концептуальным элементам авторского способа понимания войны.

Очевидно, что немецкий генерал стремился таким образом избежать упреков в спекулятивном характере идей, содержащихся в его opus magnum, их оторванности от реальной военной практики. Тем не менее, философское значение концепции Клаузевица заключается, на наш взгляд, прежде всего, в осмыслении войны как социального феномена — особого вида деятельности, тесно вплетенного в другие виды человеческой активности, но обладающего собственной спецификой. Далее мы рассмотрим некоторые аспекты феномена войны в трактовке названных мыслителей, которые позволяют обнаружить как отличительные черты, так и что, на наш взгляд, самое важное элементы сходства двух способов осмысления военной деятельности.

Отметим, что прецеденты сравнения идей Толстого и Клаузевица уже имели место в зарубежной научной литературе [7-15] — среди наиболее авторитетных упомянем работы Р.

Арона [7] , А. Рапопорта [8] , А. Филоненко [9] , Р. Олафа [10] , однако они практически неизвестны русскоязычному читателю. Кроме того, в настоящей статье мы ставим своей задачей детализацию философских оснований полемики Толстого с Клаузевицем. Что же позволяет нам осуществлять сравнительный анализ столь разных по стилю и жанру произведений?

Во-первых, и Толстым и Клаузевицем осмысливаются различные аспекты войны — к ним можно отнести определение самой сущности войны, ее значения для жизни общества, ее пространственных и временных характеристик, информационно-коммуникационных факторов, роли личности и армии на войне, причин, приводящих к победе одной из сторон, понимание специфики и роли обороны и наступления и др.

Во-вторых, Толстой на страницах своего романа-эпопеи ведет как открытую, так и завуалированную полемику с идеями немецкой преимущественно и французской военной науки, свидетельствующую о его знакомстве с господствующими в начале ХIХ века теориями войны, а также с идеями трактата К. Как показывают выводы генерала и военного теоретика М.

Военный теоретик обнаруживает историческую глубину Толстого-бытописателя, воссоздавшего достоверные и поучительные картины военных будней, а также предложившего значимую для военного дела типологию офицеров. Осмысление роли субъекта на войне, трудностей, с которыми сталкиваются военачальники в процессе управления вооруженными силами — еще один пункт пересечения воззрений Толстого и Клаузевица.

Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы: — Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить нем. В этом диалоге Клаузевицу принадлежит вторая реплика, резюмирующая, по мысли Толстого, его тогдашние взгляды на войну.

Мы видим, что Болконский а он является одним из выразителей авторской позиции самого Толстого с негодованием отторгает идеи немецкой военной науки. Фридрих Депнер указывает на то обстоятельство, что Толстой, по-видимому, заимствовал у Клаузевица речевой оборот, не типичный для русского языка [10, С. Дальнейшие параллели между теоретическим наследием двух мыслителей были проведены в исследовании Раймона Арона, который обнаруживает удивительные совпадения в трактовке Толстым и Клаузевицем действий и поступков некоторых участников военной кампании 1812 года.

По мнению Арона, оба автора видят в генерале Пфуле карикатуру на бесплодного теоретика, постоянно терпящего неудачи на войне. Кроме того, обнаруживаются элементы сходства в описании обоими авторами действий Кутузова во время Бородинского сражения и хода самого сражения [10, С.

Продолжая серию, состоящую из прецедентных феноменов в романе Толстого, отсылающую к идеям Клаузевица, следует, на наш взгляд, упомянуть и о таком немаловажном аспекте, как трактовка обоими авторами феномена военного гения. Толстой вступает в открытую полемику с идеями немецкого теоретика, отрицая не только абсурдность понятия военного гения [3, С.

Таким образом, фигура Клаузевица в романе не сводится исключительно к эпизодической личности, появляющейся на страницах романа, предваряющих описание Бородинского сражения.

Последнее, на наш взгляд, вряд ли правдоподобно, учитывая приведенную выше сцену заочного спора Болконского с немецкими военными теоретиками. В связи с этим следует отметить, что оба произведения не лишены элементов диалектики. Как было отмечено Л. Теоретический труд Клаузевица не ограничивается постижением всеобщих оснований войны: наряду с обобщающими выводами он содержит и образцы индивидуализирующего мышления, примеры отдельно взятых сражений, военных кампаний, характеристику выдающихся полководцев и упоминание релевантных для ведения войны особенностей некоторых государств.

Далее мы сосредоточимся на анализе некоторых, наиболее важных, с нашей точки зрения, аспектов в понимании войны Толстым и Клаузевицем. Взгляды Клаузевица на природу и сущность войны в наиболее емкой и концентрированной форме представлены в Главе I первой части его трактата.

Ограничение войны мыслится возможным исключительно с помощью внешних по отношению к ней политических факторов. Так, автор подчеркивает, что высшая цель войны — именно политическая, а потому кровопролитие в ходе боевых действий — лишь средство для достижения поставленных политической властью задач [5, С.

Клаузевиц далек от гуманизации войны, он рассматривает ее как неизбежное и необходимое зло. Следуя Г. В ХХ веке схожая мысль будет выражена В. Осмысление сущности войны Толстым резко контрастирует с выводами Клаузевица. Таким образом, война иррациональна, неподвластна человеческим целям и не может быть управляема субъективной волей.

Такими характеристиками война обладает в горизонте сознательного существования человечества. Если исходить из гегелевской философии, война как таковая, как самостоятельное событие, все же обладает и целями и смыслом — но человеческому сознанию они не доступны.

Эти цели и смыслы превосходят как отдельного человека, так и целые сообщества народы, государства. Этот результат выходит за пределы человеческого уразумения, поэтому все цели человека на войне фиктивны и ложны.

Действительно, приведенный фрагмент вполне согласуется с гегелевским пониманием мировой истории [20]. А это означает, что война для Толстого бесцельна и бессмысленна не только в плане человеческого интеллекта, но и на метафизическом уровне. Слепая воля философии Шопенгауэра в отличие от гегелевского мирового духа не ведает никаких целей. Поэтому столкновение и гибель народов и отдельных индивидов в системе философских взглядов Толстого — это в корне бесцельный процесс, выражающий противоречивость и бессмысленность земного бытия.

Толстой, напротив, выражает идею бессилия субъективной воли перед лицом объективной логики исторического процесса. Таким образом, мы приходим к выводу о том, что за противостоянием Толстого и Клаузевица может быть обнаружен конфликт стоицизма и макиавеллизма, спор о том, должен ли субъект власти активно вмешиваться в происходящие процессы и управлять ими или же следует практиковать принципы невмешательства и экономии деятельности, признавая свою беспомощность перед лицом Провидения.

Подобно Макиавелли, немецкий философ войны провозглашает автономию политики и ее доминирование над прочими сферами жизни общества, а также исходит из идеи приоритета субъективных элементов человеческой деятельности над объективными. Стоицизм Толстого в противоположность макиавеллизму Клаузевица заключается в признании бессилия отдельно взятого человека перед властью непостижимого Целого, в фаталистической идее изначальной неизбежности совершающихся событий, которая подобна законам природы.

Солдат, подобно моряку, ограниченному своим кораблем, тесно связан со своим полком и лишь в дни сражений преодолевает узкие рамки полковых интересов [1, С. Именно в подобных случаях метафорика, используемая Толстым, позволяет выяснить концептуальные основы его способа мышления о войне. Морская стихия — неуправляемая, неупорядоченная, иррегулярная, свободная от строгих рамок и границ, ускользающая от любой власти, это стихия хаоса и трансгрессии, следовательно, эти же свойства присущи и армии, в которой нелинейное и иррегулярное подчиняет себе порядок и дисциплину.

На наш взгляд, можно выделить, по меньшей мере, два значения метафор водной стихии у Толстого — онтологическое и гносеологическое. Земное пространство является сферой устойчивости, фиксированной определенности и тождества.

Стихия воды представляет собой область трансгрессии: перехода и различия. Война — это переход в модус становления и нарушения самотождественности, это крушение устойчивого и определенного, равного самому себе.

Войне как трансгрессивному феномену [26] в наибольшей степени соответствует водная стихия. Этим объясняется обилие водных метафор у Толстого в характеристике действий армии. Множество природных метафор используется Клаузевицем для характеристики народной войны: сравнивая ее с огнем, пожаром в степи, туманом, мыслитель подчеркивает ее стихийный, непредсказуемый характер. Однако этой стихии непозволительно разгораться самопроизвольно — необходимо поставить ее под контроль, подкрепляя действия народных масс усилиями частей регулярной армии [6].

За метафорами морских волн у Клаузевица скрываются факторы трения — опасность и военные риски, случайности, которые заранее невозможно просчитать и предусмотреть, информационные помехи — многочисленные ложные и непроверенные сообщения и сводки, информационный хаос, обволакивающий полководца и затрудняющий его деятельность.

Одним из наиболее значимых аспектов, открывающихся при сопоставлении идей русского мыслителя и немецкого философа войны, является понимание ими роли личности на войне. Концепция военной деятельности Клаузевица глубоко антропологична: особое место в ней занимает осмысление субъекта военной деятельности.

Приближаясь к последнему, мы замечаем, что гром орудий, становящийся с каждым мгновением все более ясным, сменяется наконец воем ядер, привлекающим внимание новичка.

Снаряды падают уже близко то спереди, то сзади. Мы спешим к холму, на котором командир корпуса расположился со своей многочисленной свитой. Здесь летит больше ядер, разрывы гранат настолько учащаются, что серьезная действительность уже сквозит через образы юношеской фантазии.

Вдруг вы видите, как падает сраженным ваш знакомый: граната упала в строй и вызвала невольное смятение. Вы начинаете ощущать, что сохранять полное спокойствие и сосредоточенность становится уже трудно; даже самые храбрые становятся несколько рассеянными. Данный фрагмент явно не вписывается в стилистические и теоретические каноны научного трактата.

Клаузевиц демонстрирует здесь возможность проникновения субъективного опыта в теорию войны, выходя за рамки беспристрастного теоретизирования, которое основывается исключительно на объективных предпосылках военной деятельности и потому не способно передать состояние опасности на войне и выразить всю гамму эмоциональных переживаний субъекта.

Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из склянки, на его шинель.

Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены.

Изображение войны в романе Л.Н. Толстого Война и мир

Толстого — литературное наследие Автор: Ассистент В общей концепции романа мир отрицает войну, потому что содержание и потребность мира - труд и счастье, свободное, естественное и потому радостное проявление личности, а содержание и потребность войны - разобщение людей, разрушение, смерть и горе. Правителям народов Наполеону и Александру, равно как и всему высшему обществу, мало дела до этих страданий. Они либо не видят в страданиях ничего ненормального - как Наполеон, - либо с брезгливо-болезненной миной отворачиваются от них - как Александр от раненого солдата.

Философия истории Толстого

Философия истории — взгляды на происхождение, сущность и смену исторических событий. Основные положения философии истории Толстого 1. Толстой считает, что нельзя объяснить происхождение исторических событий отдельно взятыми поступками отдельно взятых людей. Воля отдельного исторического лица может быть парализована желаниями или не желаниями массы людей. Чтобы свершилось историческое событие должны совпасть миллиарды причин, то есть интересы отдельно взятых людей, составляющих народную массу, как совпадает движение роя пчел, когда из движения отдельных величин рождается общее движение. Значит, историю делают не отдельные личности, а совокупность их, народ. Почему совпадают бесконечно малые величины человеческих желаний? Толстой оказался не в силах ответить на этот вопрос. Фатализм в истори по его мнению не избежен. Так Т.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Л.Н. Толстой. Кратко

Презентация - Философия войны в романе Л. Толстого «Война и мир»

Обращаясь к изображению истории, Толстой был вынужден знакомиться с разнообразными материалами по интересующей его эпохе. Одной из первых проблем, с которой столкнулся писатель, стала оценка роли личности и масс в истории. Тогда же, когда рядовой солдат не видел цели сражения, как это было при Аустерлице, на неблагоприятный исход не могло повлиять ни знание немецким командованием местности, ни продуманная диспозиция, ни присутствие императоров. Особенно хорошо видно определяющее значение духа войска в Бородинском сражении, когда русские смогли доказать свое моральное превосходство над врагом, несмотря на интриги в штабе Кутузова и неудобство позиции. Это понимает Багратион, и доказательством может служить его поведение во время Шенграбенского сражения, это знает Кутузов, чувствующий момент, когда необходимо дать грандиозное сражение, позволяющий себе принять решение об оставлении Москвы, видящий смысл только в войне освободительной. Но высказывания Толстого о созерцательности полководца не следует понимать как признание его беспечности.

Сочинения / Толстой Л.Н. / Война и мир / Философия истории в романе Л. Н. В действительности это лишь одна из точек зрения, с которыми спорит. В этой ситуации обращение к наследию Толстого позволяет Причем порождение это может быть понято, с их точки зрения, двумя. Презентация - Философия войны в романе Л. Толстого «Война и мир» Свою точку зрения писатель раскрывает в романе разными приемами.

Dragomirov, A. Snesarev, R. Aron, J. Gaddis, O.

Философия истории в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»

.

Философия войны у Толстого (на примере романа «Война и мир»)

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Война и мир. Читаем роман. Толстой как философ