Таково на руси положение писателя

Создание эмоционально-психологического настроя. Слово учителя под романс, написанный на стихи Гоголя. Проза Гоголя так звучна и мелодична, что сравнить её можно только с творением поэта! Наш славный русский язык в произведениях Гоголя преображается и становится ещё живее, ещё разнообразнее. А знаете ли вы, что сейчас звучит лиричный романс А. Журбина, написанный на стих Николая Васильевича Гоголя Е.

9 класс Урок №45 Лирические отступления и их роль в поэме Н.В. Гоголя « Мёртвые души».

Они настолько органично вошли в структуру этого удивительного произведения, что мы не представляем уже его без замечательных монологов автора. Об этом читайте в статье. Глава Фрагмент текста Глава I Это саркастическое рассуждение на тему благочестия и порядочности помещиков. По мнению Гоголя, все помещики одинаково непорядочны. Среди всех особенно выделяются толстые — они всегда выглядят представительно, никогда не занимают посредственные должности, в отличии от тонких. Такое едкое замечание высмеивает традицию пренебрегать умственными способностями человека — в аппарате всегда находятся люди, которые любым способом умеют удержать за собой место, но при этом они малообразованны и почти ничего не понимают в своей работе. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно.

Похождения Чичикова, или Мертвые души

Два основных типа лирических отступлений в поэме: 1. Отступления, противопоставленные эпической части, раскрывающие положительный идеал автора. Отступления, связанные с эпической частью, служат средством раскрытия характеров и их обобщения. С общей проблемой поэмы омертвением души соотносится антитеза, на которой строится это отступление: именно физические качества являются главными в человеке, определяющими его судьбу и поведение.

Мужчины здесь, как и везде, были двух родов: одни тоненькие, которые все увивались около дам; некоторые из них были такого рода, что с трудом можно было отличить их от петербургских... Другой род мужчин составляли толстые или такие же, как Чичиков, т. Эти, напротив того, косились и пятились от дам и посматривали только по сторонам, не расставлял ли где губернаторский слуга зеленого стола для виста...

Это были почетные чиновники в городе. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а все прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят. Автор рисует образ некоего условного правителя канцелярии, в котором доводит чинопочитание и понимание субординации до гротеска, до перевоплощения: Прошу посмотреть на него, когда он сидит среди своих подчиненных,— да просто от страха и слова не выговоришь!

Высматривает орлом, выступает плавно, мерно. Тот же самый орел, как только вышел из комнаты и приближается к кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами под мышкой, что мочи нет. А в пансионах, как известно, три главные предмета составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни, фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов.

Впрочем, бывают разные усовершенствования и изменения в методах, особенно в нынешнеее время; все это более зависит от благоразумия и способностей самих содержательниц пансиона. В других пансионах бывает таким образом, что прежде фортепьяно, потом французский язык, а там уже хозяйственная часть.

Как зарубил что себе в голову, то уж ничем его не пересилишь; сколько ни представляй ему доводов, ясных как день, все отскакивает от него, как резинный мяч отскакивает от стены. Ноздрев долго еще не выведется из мира. Он везде между нами и, может быть, только ходит в другом кафтане; но легкомысленно непроницательны люди, и человек в другом кафтане кажется им другим человеком. А кончится всегда тем, что в характере их окажется мягкость, что они согласятся именно на то, что отвергали, глупое назовут умным и пойдут поплясывать как нельзя лучше под чужую дудку,— словом, начнут гладью, а кончат гадью.

Нет, кто уж кулак, тому не разогнуться в ладонь! А разогни кулаку один или два пальца, выйдет еще хуже. Попробуй он слегка верхушек какой-нибудь науки, даст он знать потом, занявши место повиднее, всем тем, которые в самом деле узнали какую-нибудь науку. Лирическое отступление в VI главе построено на отрицании, обобщение дается как бы от противного: Должно сказать, что подобное явление редко попадается на Руси, где все любит скорее развернуться, нежели съежиться.

Для него решительно ничего не значат все господа большой руки, живущие в Петербурге и Москве, проводящие время в обдумывании, что бы такое поесть завтра и какой бы обед сочинить на послезавтра... Гуляет шумно и весело на хлебной пристани, порядившись с купцами. Цветы и ленты на шляпе, вся веселится бурлацкая ватага, прощаясь с любовницами и женами, высокими, статными, в монистах и лентах; хороводы, песни, кипит вся площадь...

Там-то вы наработаетесь, бурлаки! Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься?.. Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и косясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства. А ночь? А воздух, а небо, далекое, высокое, там, в недоступной глубине своей так необъятно, звучно и ясно раскинувшееся!.. Сколько раз, как погибающий и тонущий, я хватался за тебя, и ты всякий раз меня великодушно выносила и спасала!

А сколько родилось в тебе чудных замыслов, поэтических грез, сколько перечувствовалось дивных впечатлений!.. Открыто-пустынно и ровно все в тебе; как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города; ничто не обольстит и не очарует взора.

Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе? Почему слышится и раздается немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине твоей, от моря и до моря, песня? Что в ней, в этой песне?.. Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца?

Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! Не то на свете дивно устроено: веселое мигом обратится в печальное, если только долго застоишься перед ним; и тогда Бог знает что взбредет в голову. Попадись на ту пору вместо Чичикова какой-нибудь двадцатилетний юноша, гусар ли он, студент ли он, или просто только что начавший жизненное поприще,— и Боже!

Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!..

Кроме того, можно выделить ряд отступлений, раскрывающих взгляды автора на художественное творчество: — О двух типах писателей. Счастлив писатель, который мимо характеров скучных, противных, поражающих печальною своей действительностью, приближается к характерам, являющим высокое достоинство человека, который из великого омута ежедневно вращающихся образов избрал одни немногие исключения, который не изменял ни разу возвышенного строя своей лиры... Нет равного ему в силе — он Бог!

Но не таков удел, и другая судьба писателя, дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно пред очами и чего не зрят равнодушные очи,— всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога, и крепкою силою неумолимого резца дерзнувшего выставить их выпукло и ярко на всенародные очи!

Ему не собрать народных рукоплесканий, ему не зреть признательных слез и единодушного восторга взволнованных им душ... Оно построено на антитезе: романтический герой портрет — обыкновенный, ничем ни примечательный герой. Гораздо легче изображать характеры большого размера: там просто бросай краски со всей руки на полотно, черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ, и портрет готов; но вот эти все господа, которых много на свете, которые с вида очень похожи между собою, а между тем, как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей,— эти господа страшно трудны для портретов.

Тут придется сильно напрягать внимание, пока заставишь перед собою выступить все тонкие, почти невидимые черты, и вообще далеко придется углублять уже изощренный в науке выпытывания взгляд. Кажется, из уст нашего героя излетело словцо, подмеченное на улице. Что ж делать? Впрочем, если слово из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве, что и не захочешь.

И можно даже сказать, почему не взят. Потому что пора наконец дать отдых бедному добродетельному человеку, потому что праздно вращается на устах слово: добродетельный человек, потому что обратили в рабочую лошадь добродетельного человека, и нет писателя, который бы не ездил на нем, понукая и кнутом и всем, чем ни попало; потому что изморили добродетельного человека до того, что теперь нет на нем и тени добродетели, и остались только ребра да кожа вместо тела...

Нет, пора наконец припрячь и подлеца. Итак, припряжем подлеца! И мертвыми покажутся перед ними все добродетельные люди других племен, как мертва книга перед живым словом!.. Но к чему и зачем говорить о том, что впереди? Неприлично автору, будучи давно уже мужем, воспитанному суровой внутренней жизнью и свежительной трезвостью уединения, забываться подобно юноше. Всему свой черед, и место, и время! И далеко еще то время, когда иным ключом грозная вьюга вдохновенья подымется из облеченной в святый ужас и в блистанье главы, и почуют в смущенном трепете величавый гром других речей...

Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомой деревне и равнодушно гляжу на ее пошлую наружность. От частного автор восходит к общенациональному. Русский человек, да еще и всердцах! Многое разное значит у русского народа почесывание в затылке. Широкие просторы ее порождают широкие натуры. Через общерусское, национальное лежит путь к универсальному. Многие явления жизни осознаются автором как общечеловеческие см.

Глобальное обобщение историко-философского плана находим в лирическом отступлении о судьбах человечества: И во всемирной летописи человечества много есть целых столетий, которые, казалось бы, вычеркнул и уничтожил как ненужные.

Много совершилось в мире заблуждений, которых бы, казалось, теперь не сделал и ребенок. Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть вечной истины, тогда как перед ним весь был открыт прямой путь, подобный пути, ведущему к великолепной храмине, назначенной царю в чертоги! Поэма Гоголя построена на тематическом и стилистическом противопоставлении эпического и лирического начал.

Часто эта антитеза специально подчеркивается Гоголем, и он сталкивает два мира: И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога!

Композиционная роль лирических отступлений. Отступление может предварять появление нового героя: отступление о юности в VI главе предшествует описанию деревни Плюшкина. Переломные моменты в сюжете также могут быть отмечены лирическими отступлениями: — Описывая чувства Чичикова при встрече с губернаторской дочкой, автор вновь напоминает читателю о делении людей на толстых и тонких.

Нельзя сказать наверно, точно ли пробудилось в нашем герое чувство любви,— даже сомнительно, чтобы господа такого рода, то есть не так чтобы толстые, однако ж и не то чтобы тонкие, способны были к любви; но при всем том здесь было что-то такое странное, что-то в таком роде, чего он сам не мог себе объяснить... Здесь это замечено для того, чтобы читатели видели, почему блондинка стала зевать во время рассказов нашего героя.

Язык лирических отступлений см.

ЛИРИЧЕСКИЕ ОТСТУПЛЕНИЯ В «МЕРТВЫХ ДУШАХ»

И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во все свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесенное метко, все равно что писанное" не вырубливается топором. А уж куды бывает метко все то, что, вышло из глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а все сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его,; как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы - одной чертой обрисован ты с ног до головы! Как несметное множество церквей, монастырей с куполами, главами, крестами рассыпано по святой благочестивой Руси, тая несметное множество племен, поколений, народов толпится, пестреет и мечется по лицу земли. И всякой народ, носящий в себе залог сил, полный творящих способностей души, своей яркой особенности и других даров бога, своеобразно отличился каждый своим собственным словом, которым, выражая какой ни есть предмет, отражает в выраженьи его часть собственного своего характера.

«Мёртвые души: из истории субъективного авторского повествования

Без запахов, без благоуханий нет и не может быть ни поэзии, ни поэмы... Портрет Н. Я пыхчу, трепещу, прыгаю от восхищения: объявляю вам о таком литературном чуде, какого еще не бывало ни в одной словесности. Это, может быть, превосходит все силы вашего соображения, но это действительно так, как я вам докладываю. Никогда еще гений человеческий не производил подобной поэмы. Никогда смертный род Адама не удивлялся такому великому поэту. Книга названа поэмой не в шутку. Поэт провозглашен первым современным поэтом не в насмешку.

Лирические отступления в поэме "Мертвые души" по главам (список, таблица с цитатами)

Два основных типа лирических отступлений в поэме: 1. Отступления, противопоставленные эпической части, раскрывающие положительный идеал автора. Отступления, связанные с эпической частью, служат средством раскрытия характеров и их обобщения. С общей проблемой поэмы омертвением души соотносится антитеза, на которой строится это отступление: именно физические качества являются главными в человеке, определяющими его судьбу и поведение.

Окно в мир евангельских истин: стихи я русской народной речи в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души» .. Таково на Руси положение писателя! Впрочем. Очевидно, что концепция писателя наиболее конструктивно реализуется через значимое соотношение: автор . Таково на Руси положение писателя! Но уж без этого нельзя, таково свойство губернского города: где-нибудь уж он непременно оборвется. Чичиков Таково на Руси положение писателя!

Произведения Н. Полевого Москва, в Университетской типографии, 1842 г.

Лирические отступления в поэме “Мертвые души” по главам (список, таблица с цитатами)

Фрагмент книги: Кожевникова Н. Поэма вбирает в себя разные частные проявления субъективного начала, в том числе и примененные в более ранних произведениях. Нагляднее всего оно обнаруживается в отступлениях, которые строятся то как лирические, то как иронические. Отношения повествователя и персонажа приобретают и необычные формы. Для позиции повествователя характерна одна особенность, во многом определяющая своеобразие повествования: характеристика персонажа, предмета, явления, идущая непосредственно от повествователя, основывается на обобщении Манн Ю. Поэтика Гоголя. Предмет речи включается в широкий ряд своих подобий.

Вы точно человек?

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Мертвые души 4 серия (драма, реж. Михаил Швейцер, Софья Милькина, 1984 г.)