Леонид николаевич андреев стихи

Я Ник. Пожалуй, есть какая-то мода на снисходительное неприятие его. Толстой, И. Иванов и др. Это элементарнейшее определение относится не только к его временной географической прикрепленности Берлин , но, в известной части, к духу и плоти его произведений. Многие из Н. Русская литература автора Луначарский Анатолий Васильевич Н.

К. И. Чуковский. ЛЕОНИД АНДРЕЕВ.

I Он любил огромное. В огромном кабинете, на огромном письменном столе стояла у него огромная чернильница. Но в чернильнице не было чернил. Напрасно вы совали туда огромное перо. Чернила высохли. Вон на конце стола последний номер этого журнала; на обложке нарисована яхта. Сегодня он моряк, морской волк.

Леонид Николаевич Андреев

I Он любил огромное. В огромном кабинете, на огромном письменном столе стояла у него огромная чернильница. Но в чернильнице не было чернил. Напрасно вы совали туда огромное перо. Чернила высохли. Вон на конце стола последний номер этого журнала; на обложке нарисована яхта. Сегодня он моряк, морской волк.

Даже походка стала у него морская. Он курит не папиросу, а трубку. Усы сбрил, шея открыта по-матросски. Лицо загорелое. На гвозде висит морской бинокль. Вы пробуете заговорить о другом. Он слушает только из вежливости. Он говорит об авариях, подводных камнях и мелях. Четыре часа. Вы сидите на диване и слушаете, а он ходит и говорит монологи.

Он всегда говорит монологи. Речь его ритмична и текуча. Иногда он останавливается, наливает себе стакан крепчайшего, черного, холодного чая, выпивает его залпом, как рюмку водки, лихорадочно глотает карамельку и снова говорит, говорит... Говорит о боге, о смерти, о том, что все моряки верят в бога, что, окруженные безднами, они всю жизнь ощущают близость смерти; еженощно созерцая звезды, они становятся поэтами и мудрецами.

Если б они могли выразить то, что они ощущают, когда где-нибудь в Индийском океане стоят на вахте под огромными звездами, они затмили бы Шекспира и Канта... Но вот наконец он устал. Монолог прерывается длинными паузами. Походка становится вялой. Половина шестого. Он выпивает еще два стакана, берет свечку и уходит к себе: - Завтра утром идем на "Савве".

Вам постлано рядом в башне. Вы ложитесь, но не можете заснуть. Вы думаете: как он устал! Ведь в эту ночь он прошел по своему кабинету не меньше восемнадцати верст, и если бы записать, что он говорил в эту ночь, вышла бы не маленькая книга. Какая безумная трата сил! Утром на баркасе "Хамо-идол" мы отправляемся в море.

И откуда Андреев достал эту кожаную рыбачью норвежскую шапку? Такие шапки я видал лишь на картинках в журнале "Вокруг света". И высокие непромокаемые сапоги, совсем как у кинематографических пиратов. Вот и яхта. Вот и садовник Абрам, он же Степаныч, загримированный боцманом. Как он набивает трубку, как он сплевывает, как он взглядывает на игрушечный компас! Он чувствует себя капитаном какого-то океанского судна. Широко расставив могучие ноги, он сосредоточенно и молчаливо смотрит вдаль; отрывисто звучит его команда.

На пассажиров никакого внимания: какой же капитан океанского судна разговаривает со своими пассажирами!.. У него длинные волнистые волосы, небольшая бородка эстета. На нем бархатная черная куртка. Его кабинет преображен в мастерскую. Он плодовит, как Рубенс: не расстается с кистями весь день. Вы ходите из комнаты в комнату, он показывает вам свои золотистые, зеленовато-желтые картины.

Вот сцена из "Жизни Человека". Вот портрет Ивана Белоусова. Вот большая византийская икона, изображающая с наивным кощунством Иуду Искариотского и Христа.

Оба похожи как близнецы, у обоих над головами общий венчик. Всю ночь он ходит по огромному своему кабинету и говорит о Веласкесе, Дюрере, Врубеле. Вы сидите на диване и слушаете. Внезапно он прищуривает глаз, отступает назад, окидывает вас взором живописца, потом зовет жену и говорит: - Аня, посмотри, какая светотень!.. Вы пробуете заговорить о другом, но он слушает только из вежливости.

Завтра вернисаж в Академии художеств, вчера приезжал к нему Репин, послезавтра он едет к Галлену... Вы хотите спросить: "А что же яхта? Увлекшись какой-нибудь вещью, Андреев может говорить лишь о ней, все прежние его увлечения становятся ему ненавистны.

Он не любит, если ему напоминают о них. Когда он играет художника, он забывает свою прежнюю роль моряка; вообще он никогда не возвращается к своим прежним ролям, как бы блистательно они ни были сыграны. А потом цветная фотография. Казалось, что не один человек, а какая-то фабрика, работающая безостановочно, в несколько смен, изготовила все эти неисчислимые груды больших и маленьких фотографических снимков, которые были свалены у него в кабинете, хранились в особых ларях и коробках, висели на окнах, загромождали столы.

Не было такого угла в его даче, который он не снял бы по нескольку раз. В течение месяца он сделал тысячи снимков, словно выполняя какой-то колоссальный заказ, и, когда вы приходили к нему, он заставлял вас рассматривать все эти тысячи, простодушно уверенный, что и для вас они источник блаженства. Он не мог вообразить, что есть люди, для которых эти стеклышки неинтересны. Он трогательно упрашивал каждого заняться цветной фотографией. Ночью, шагая по огромному своему кабинету, он говорил монологи о великом Люмьере, изобретателе цветной фотографии, о серной кислоте и поташе...

Вы сидели на диване и слушали. Он как бы заболел граммофонами, и нужно было несколько месяцев, чтобы он излечился от этой болезни. Я помню, как в Куоккале он увлекся игрой в городки.

Первый же удар, сделанный Сергеевым-Ценским, великим мастером этой русской национальной игры, угодил в фонарь, а не в чушку. Это незнание меры было его главной чертой. Камин у него в кабинете был величиной с ворота, а самый кабинет точно площадь. Помню, незадолго до войны он показал мне чертеж какого-то грандиозного здания. Оказалось, что он заказал архитектору Олю проект многоэтажного стола: обыкновенный письменный стол был ему тесен и мал. Такое тяготение к огромному, великолепному, пышному сказывалось у него на каждом шагу.

Гиперболическому стилю его книг соответствовал гиперболический стиль его жизни. Недаром Репин называл его "герцог Лоренцо". Жить бы ему в раззолоченном замке, гулять по роскошным коврам в сопровождении блистательной свиты. Это было ему к лицу, он словно рожден был для этого. Как величаво он являлся гостям на широкой, торжественной лестнице, ведущей из кабинета в столовую! Если бы в ту пору где-нибудь грянула музыка, это не показалось бы странным. Здесь была его коронная роль, с нею он органически сросся.

Шествовать бы ему во главе какой-нибудь пышной процессии, при свете факелов, под звон колоколов. II Но его огромный камин поглощал неимоверное количество дров, и все же в кабинете стояла такая лютая стужа, что туда было страшно войти. Кирпичи тяжелого камина так надавили на тысячепудовые балки, что потолок обвалился и в столовой было невозможно обедать.

Гигантская водопроводная машина, доставлявшая из Черной речки воду, испортилась, кажется, в первый же месяц и торчала, как заржавленный скелет, словно хвастая своею бесполезностью, пока ее не отдали на слом.

Зимняя жизнь в финской деревне убога, неуютна, мертва. Снег, тишина, даже волки не воют. Финская деревня не для герцогов. И вообще эта помпезная жизнь казалась иногда декорацией. Казалось, что там, за кулисами, прячется что-то другое.

В монументальность его дома не верилось. Среди скудной природы на убогой земле дом казался призрачным, зыбким видением, которое через минуту исчезнет. Это не гранит, а картон. Сколько ни дул Куприн, гранит не хотел валиться; и все же в этих шутливых словах слышалась правда: действительно, во всем, что окружало и отражало Андреева, было что-то декоративное, театральное. Костюмы Андреева шли к нему, как к оперному тенору,- костюмы художника, спортсмена, моряка. Он носил их, как носят костюмы на сцене.

Не знаю почему, всякий раз, как я уезжал от него, я испытывал не восхищение, а жалость.

Анатолий Андреев СТИХОТВОРЕНИЕ

Но папоротник абажура Сквозит цветком нездешних стран... Бывало, ночью сядет Шура У тихой лампы на диван. Чуть слышен дождь по ближним крышам. Да свет каминный на полу Светлеет, тлеет - тише, тише, Улыбкой дружеской - во мглу.

Андреев, Леонид Николаевич

Даниил Андреев. Сын Леонида Андреева. Автор трактата "Роза мира" опубликован в 1991 году , поэтической драмы "Железная мистерия" опубликована в 1990 году и др. Сын Л. Андреева, А. В 1937 начал работу над романом "Странники ночи", задуманным как "эпопея духа" и портрет эпохи; работу над романом прервала война, к-рую А. По ее окончании продолжил работу над романом и закончил его в 1947 г. Роман А. В тюрьме А.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Стихи Даниила Андреева читает Алла Александровна Андреева

Леонид Андреев

Лучшие цитаты Годы жизни: с 09. В своем творчестве использовал многие импрессионистические приемы, считается родоначальником экзистенциализма в России. В драматургии во многом предвосхитил театр Брехта. Андреев родился в городе Орле 9 августа 1871 года. Леонид был старшим сыном в семье, мать его очень любила и баловала.

Стихотворения . Леонид Андреев (Прислано посетителем Animo Fresco). Герман и Марта . Представление в четырех действиях Л. Н. Андреева. Леони́д Никола́евич Андре́ев (9 [21] августа , Орёл, Российская империя — 12 сентября , Нейвола, Финляндия) — русский писатель. Библиография[править]. Отдельные издания: Полное собрание сочинений Леонида Андреева. — СПБ: Т-во А. Ф. Маркс, — Т. 5.

Юность[ править править код ] Юношеская впечатлительность и развитое воображение несколько раз побуждали его на безрассудные поступки: в возрасте 17 лет решил испытать силу воли и лёг между рельсов перед приближающимся паровозом , но остался невредим. Окончив гимназию, Андреев поступил на юридический факультет Петербургского университета ; после смерти отца материальное положение его семьи ухудшилось, а сам Андреев начал злоупотреблять алкоголем.

Андреев Леонид

Это начинаешь понимать не сразу. Некая тайна есть уже в его родословной. Мать поэта, Александра Михайловна Велигорская, по отцовской линии происходила из обедневшей ветви известного польского рода графов Вильегорских, по материнской — из рода великого украинского поэта Тараса Шевченко. Отец, Леонид Николаевич Андреев, один из самых знаменитых русских писателей начала XX века, по семейным преданиям, был внуком таборной певицы и орловского помещика Карпова, из рода Рюриковичей, который находился в родстве с такими известными фамилиями, как Тургеневы, Шеншины и Нилусы. Правдиво или нет предание о прабабушке красавице-цыганке — кто знает? Но во внешности Даниила, да и его старшего брата, было нечто индусское, заметное даже на некоторых фотографиях. Знавшие Даниила в юности в эти слухи вполне верили, называли его индийским принцем и не удивлялись его поэтической любви к Индии.

Леонид Николаевич Андреев

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Леонид Николаевич Андреев. Полёт. аудиокнига.