В чем смысл истории темные аллеи

Любовь здесь изображается как самое прекрасное, самое высокое чувство. В каждом из рассказов "Темные аллеи", "Руся", "Антигона", "Таня", "В Париже", "Галя Ганская", "Натали", "Чистый понедельник"; сюда же можно отнести написанный до "Темных аллей" рассказ "Солнечный удар" показан момент высочайшего торжества любви. Все рассказы в сборнике сближает мотив воспоминаний о молодости и родине. Все они вымышлены, что не раз подчеркивал сам автор. Однако они все, в том числе ретроспективная их форма, вызваны состоянием души автора. Жизнь уходит быстро, и мы начинаем ценить ее лишь тогда, когда все осталось позади", — утверждает И. Подобные моменты возвращения к самому яркому, сильному переживанию и воспроизведены в цикле.

Интертекст «Темных аллей»: Растворение новеллы в позднем творчестве И.А. Бунина

Прошла Октябрьская революция, и отношение Бунина к этому событию было однозначно - в его глазах революция стала социальной драмой. В 1920 году после эмиграции писатель много работал, в то время появился и цикл "Темные аллеи", куда вошли разные новеллы. В 1946 году в издание сборника было включено тридцать восемь рассказов, книга была напечатана в Париже. Хотя главной темой этих новелл стала тема любви, читатель узнает не только о ее светлых сторонах, но и темных. Об этом нетрудно догадаться, поразмышляв над названием сборника.

Иван Бунин, «Темные аллеи»: анализ

Evgeny Ponomarev. Внимание современного читателя чутко улавливает реминисценции и аллюзии: сказывается привычка к постмодернистской литературе. Однако еще десять-пятнадцать лет назад, не говоря о буниноведении XX века, эти многочисленные отсылки к русской классике никто не замечал. Книгу читали однопланово — как энциклопедию любовных историй и главное эротическое произведение русской литературы [Гречнев 1996]. О прозе И. В этой книге Т. Марченко вслед за Л. Флобера, а затем движется параллельно поискам М.

Некоторые модернистские черты у Бунина наличествуют прием фрагментарности повествования , а некоторые ирония или игра абсолютно чужды поэтике Бунина [Марченко 2015: 36—38]. Таким образом, Марченко смотрит на Бунина весьма традиционно, пытаясь найти ему место где-то посредине между двумя хорошо описанными фреймами. При этом не учитывается динамика творчества Бунина — основная черта его модернизма модернистское искусство в первую очередь индивидуально и не всегда укладывается в обобщающие формулировки , приводящая к разрушению границ между текстом и контекстом.

Ни один текст позднего Бунина не может восприниматься как окончательный, завершенный, имеющий четкие границы или сложившийся сюжет. Невозможно говорить о единой поэтике позднего Бунина: она стремительно меняется от года к году. Развернутые новеллы начинают уступать место коротким сжатым новеллам и рассказам-зарисовкам. Марченко напрочь отказывает писателю. Точнее, рефлексия, ранее создававшаяся отчужденностью главного героя, взглядом пожилого Арсеньева на Арсеньева молодого и наоборот, теперь лишается личностного начала и растворяется в тексте.

Какой вздор! Эта самая Надежда не содержательница постоялой горницы, а моя жена, хозяйка моего петербургского дома, мать моих детей? Здесь же альтернативный сюжет становится важнейшей частью новеллы — ее пуантом, переворачивающим весь предыдущий текст: читатель должен представить себе совершенно другую историю тех же героев. Альтернативный сюжет, протекающий параллельно с основным, близок искусству постмодернизма, в основе которого лежит идея вариативности.

Этот, по сути, игровой момент читателю предлагается самому сочинить иной сюжет на ту же тему подкреплен литературной игрой. Героя зовут Николай Алексеевич, что в литературном сознании не может не вызвать воспоминания о Некрасове; заглавие же отсылает к стихотворению Н. Дружеские пары писателей-революционеров Некрасов — Панаев, Герцен — Огарев были константами литературного сознания XX века; эти пары связаны похожими любовными историями: уход Панаевой к Некрасову, а Огаревой к Герцену.

Две пары друзей смешаны, традиции XIX века подвергнуты рефлексии и ироническому переосмыслению, стихотворная цитата и биография Огарева создают мерцающий фон.

Впрочем, все эти ассоциации не обязательны, они даны на уровне фона и на уровне фона сохраняются, ни одна из ассоциаций не реализуется до конца — и мы получаем сложную поэтику игры: читатель может сам продолжить рефлексию по поводу любви знатных молодых людей к простым девушкам, представленной в классической русской литературе.

Пушкина: там, по сути, реализован альтернативный сюжет, обдумываемый героем в финале — эта ассоциация поддержана и мотивом почтовой станции. Уже здесь видно, что бунинские аллюзии непрямые, развивать их подробно как во всех работах делает Марченко смысла не имеет — напротив, ведет к потере смысла.

Бунин отсылает нас не к определенному тексту, не к определенному сюжету, не к определенной поэтике — он цитирует целиком традицию, общий абрис, тематическую тенденцию русской классики. Все посещающие нас ассоциации — по сути, те же альтернативные сюжеты, придающие фону мощное стереозвучание.

Под стать обобщенности аллюзий неточность бунинского цитирования. Бунин никогда не стремится к точности, даже когда цитирует Библию или другие священные тексты. Он приводит ту часть высказывания, которая ему нужна, опуская или модифицируя не нашедшее отклика в его творческом сознании.

В записных книжках и набросках писателя можно найти множество примеров такого же свободного обращения с классической поэзией. С другой стороны, цитата существенно переосмыслена. Бунин вписывает в свой текст как бы случайно запомнившийся героине стих. Само стихотворение Огарева может восприниматься в качестве неточной проекции судеб героев. Настолько неточной, что ассоциация может и не возникнуть, а если возникнет, то кажется совершенно необязательной.

Столь насыщенный литературными ассоциациями фон заставляет по-особому взглянуть на основной сюжет рассказа и центральный диалог. Он во многом построен по тургеневско-толстовским образцам, но предстает в новом свете при применении дискурсивного анализа.

Главное в нем — смена коммуникативных ролей обоих говорящих. Женщина, напротив, отвечает обстоятельно и уверенно, с достоинством и серьезностью. Внезапно назвав героя по имени-отчеству, она меняет коммуникативные роли. Теперь реплики героя сбивчивы, а ответы героини по-прежнему точны и вдумчивы. Ее интонации не меняются, она теперь задает тон и ведет диалог. Лет тридцать пять? Отсюда — прямая линия к основной сентенции, выраженной каждым из участников разговора по-своему.

Неуверенность и стыд заставляют героя искать авторитетной поддержки: реплика завершается цитатой и ссылкой на книгу Иова. Неуверенность переходит и на саму суть сказанного: этот философизм отдает бытовой пошлостью. Все проходит. Все забывается. Однако повтор, помимо традиционной функции выделения, существенно меняет тему: в разговор героев входит тема Памяти.

Память превращает преходящее в нетленное: герою этот смысл недоступен, героиня внутреннее чувствует его. Эта зловещая серьезность, выросшая из хозяйственной обстоятельности, в какой-то мере неожиданна.

Но при внимательном дискурсивном анализе приходится признать, что она формируется всем ходом разговора. Мы не случайно так подробно остановились на анализе диалога из первого рассказа. Диалог становится максимально важным элементом нарратива: повествование сведено к одному эпизоду, эпизод сводится к разговору героя и героини.

Рассказ притворяется новеллой, новеллой не будучи [3]. Две истории жизни даны в репликах двух персонажей: Бунин сознательно разрушает структуру новеллы, передавая функции нарратива диалогу. Диалог, вбирая нарративность, усиливает собственные смыслы: психологический, коммуникационный, сентенционный фраза, случайно произнесенная в споре, оборачивается роковым событием.

Остальные элементы текста подключены к основному диалогу: разговор с кучером Климом делает портрет героини рельефнее, финальное раздумье героя тоже дано в виде вопроса, обращенного к кому-то неведомому. Диалог почти монологичен: второй собеседник отражает первого, повторяет и развивает его реплики. Диалог становится самоценным. Однако его важность определяет не фрагментарность повествования, как полагает Т. Марченко вслед за О. Сливицкой [Марченко 2015: 138—139], а введение географического фона, который займет в книге первостепенное место.

Москва — мир обмана и ложных ценностей, Кавказ — мир любовной свободы, ясности и естественной жизни. Пока географический фон прост и выстроен на антитезе; он станет значительно сложнее в рассказах второй части. Практически весь анализ Т. Марченко строится на перечислении обнаруженных аллюзий, в этом перечислении точные и важные замечания соединяются со случайными, субъективными и даже лишними.

Отъезд с чужой женой на Кавказ — очевидная аллюзия на историю Лаевского, убегающего из столицы у Чехова это не Москва, а Петербург, но неточность — специфика бунинских аллюзий к новой жизни.

Муж Надежды Федоровны умер от размягчения мозга после побега жены, и Лаевский считает, что виноват в его смерти. Сходство относительно, но общий абрис сохраняется. Разочарование героев кавказской жизнью и вовсе отсутствует, оно замещено другой кавказской традицией — пейзажной стилизацией М.

Интеллигентская тоска стилистически переформатируется в самоубийство. Сюжет у Бунина часто подчинен стилю, здесь это выходит наружу. Наряду с движением географического фона упомянуты Геленджик, Сочи и Гагры — это путь героев по кавказскому побережью, затем герои отправляются дальше на юг, к первозданной природе, к новой жизни. Останутся на Кавказе, вернутся в Москву? Будет ли плакать героиня, узнав о смерти мужа?

Словосочетание из первого рассказа создает метафорический строй второго. При этом серьезность и ирония идут рука об руку. Взаимодействие основного сюжета и фона, географического, литературного, иронического, приводит к ситуации, когда фон получает практически те же права, что и основной сюжет. Поэтика Бунина стремится преодолеть рамки модернизма, писатель экспериментирует почти в каждом рассказе.

Такая форма диалога в дальнейшем не повторится: Бунин, по-видимому, ощущает богатые возможности дискурса и не готов их редуцировать. В нем дискурсивность выходит на первый план. Предметом изображения становится не любовная история она занимает совсем мало места — примерно последнюю треть рассказа , а сама речь странницы Машеньки. Не случайно в набросках и записях Бунина четко отделены друг от друга речь крестьян и речь дворовых.

Речь крестьян однопланова, речь дворовых причудлива — метатекстуальна. Марченко, не какой-то неясной отсылкой к В. Мерзлякова неточной — что в данном случае легко объяснимо и памятью Машеньки, и тем, что она восприняла стихотворение на слух ; фольклорной былички или предания с цитатой из любовной лирики А. Цитаты не несут в себе никакого смыслового подтекста; их роль орнаментально-стилистическая. Это значительно более сложная литературная игра, чем стилизация лермонтовского пейзажа.

Рассказы сказового типа встречаются в прозе Бунина и в 1920-е годы, но чрезвычайно редко. Однако и здесь мы видим существенное отличие: в прежних сказовых текстах писатель речевой характеристикой подчеркивал важные для него черты национального характера цинизм, безответственность, хамство.

Здесь писательский интерес составляет взаимодействие различных стилистических традиций в речи носителя народного сознания. Это новый, экспериментальный текст. Куда важнее окажутся охотничьи термины и сама речь дворового Леонтия. В финале кавказский фон выходит на первый план: Красильщиков совершает побег от ненужной ему девушки. Оказывается, для героя — это совершенно обыденный эпизод, отвлечение от привычных забот, в том числе и любовных.

Во-первых, это единственный в своем роде рассказ-видение, совмещающий свободную структуру нарратива набегающие друг на друга воспоминания с четкой структурированностью маршрута вход в город юности, застывший в ночном покое или воспоминании, — движение через город с посещением памятных мест — выход из города на кладбище.

Анализ «Темные аллеи» Бунин

Иван Алексеевич Бунин. Тёмные аллеи Иван Алексеевич Бунин. Что Вы знаете о жизни И. Бунина по статьям учебников 5—9 классов и по самостоятельно прочитанным его рассказам и стихотворениям, по статьям и книгам о писателе?

Иван Алексеевич Бунин. Тёмные аллеи

Любовь разная, но всегда это сильное чувство, меняющее жизнь героев. Главный герой, Николай Алексеевич, случайно встречается с Надеждой, которую он соблазнил и бросил много лет назад. Для героя тогда это была лишь интрижка с крепостной девушкой, зато героиня серьезно полюбила и пронесла это чувство через всю жизнь. Николай Алексеевич разрушил жизнь Надежды, но был наказан: любимая жена бросила его также подло, как когда-то он сам поступил, а сын вырос подлецом. Герои расстаются, теперь уже навсегда, Николай Алексеевич понимает, какую любовь он упустил. Однако герой даже в мыслях не может преодолеть общественные условности и представить, что было бы, если бы он не бросил Надежду. Он боится себя, Надежду, как бы чего не вышло.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Темные аллеи - Ивана Бунина, краткое содержание, анализ, главные герои

"Темные аллеи" Бунина - анализ произведения

Сидоров Кирилл Смысл рассказа И. Бунина "Тёмные аллеи" заключается в том, что чувства, как и вся человеческая жизнь, непредсказуемы. Тёмные аллеи — это пути человека, среди которых он должен выбрать один-единственный. Часто люди ошибаются и выбирают не тот путь, который приводит их к счастью, а тот, который губит их. Будучи молодым, Николай Алексеевич любил Надежду, которая была служанкой в доме его родителей. Но он испугался и бросил её, а девушка всю жизнь любила только его.

сам не особо понял может надо курнуть дурь покрепче?:)). czech-gm.ru › question › v-chem-smysl-istorii-kotoruy. Цикл рассказов "Темные аллеи" критика определила как "энциклопедию любви" или, еще точнее, — энциклопедию любовных драм. Любовь здесь.

Бунин, подводя итог своей жизни, был твёрдо убеждён, что любовь — самое лучшее, что может быть дано человеку в жизни. Она суть, начало и смысл всего: трагическая или счастливая история — нет никакой разницы. Если это чувство промелькнуло в жизни человека — значит он прожил её не зря.

в чем смысл истории, которую поведал нам писатель Бунин "Темные аллеи"

.

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Тёмные АЛЛЕИ. Иван Бунин