Маленькая трилогия чехов

Список используемой литературы Авторская позиция Маленькая чеховская трилогия, уместившаяся на тридцати страничках, несёт в себе большую, многогранную тему отрицания современного писателю жизненного порядка. Каким же образом читатель подводится к выводу о ложности этих самых представлений? Прежде всего, сюжетно. Ценой утраты молодости, здоровья и — более того — человеческого облика достигает поставленной цели Николай Иванович Чимша-Гималайский. Но то, что истории помещены в рамки общего повествования, что рассказчики дают свои оценки историям, - всё это заметно осложняет итоговый смысл цикла. Анализ продолжен, Чехов оценивает выводы, которые герои-рассказчики извлекают из чужих или своих жизненных уроков.

Человек в футляре

Сборники как подступы к единственному циклу. Глава II 1. Структура маленькой трилогии в контексте литературной традиции. Пушкин, Достоевский, Бокль и Ницше. Другие возможные влияния и источники: Метерлинк, Толстой, Золя, Вольтер. Внутренние новеллы и недостоверность микросюжетов.

О «Маленькой трилогии» А. П. Чехова

Сборники как подступы к единственному циклу. Глава II 1. Структура маленькой трилогии в контексте литературной традиции. Пушкин, Достоевский, Бокль и Ницше. Другие возможные влияния и источники: Метерлинк, Толстой, Золя, Вольтер. Внутренние новеллы и недостоверность микросюжетов. Внутренние новеллы и их герои. Об авторской воле в маленькой трилогии. Между тем этот диалог осуществляется не только через явные и скрытые отсылки к Пушкину, Гоголю, Тургеневу, Щедрину, Толстому, Достоевскому, Горькому, а также к античной мифологии, Боклю, Ницше.

Он осуществляется и на уровне поэтики маленькой трилогии, в рамках которой происходит переосмысление некоторых фундаментальных оснований прозаического повествования.

Основные черты поэтики маленькой трилогии, во-первых, определяются тем, что она представляет собой цикл, и, во-вторых, тем, что этот цикл построен на передаче слова от одного рассказчика к другому.

Само по себе это не составляет никакой литературной новости. Однако именно на фоне классической традиции становится видно, как изменились функции рассказчиков у Чехова. Они вводятся не только ради создания литературной маски, не только ради мотивации стилевого единства или стилевого разнообразия, не только — что, впрочем, очень важно — ради создания той дистанции между автором и повествователем, которая обеспечивает реализацию в тексте разного рода сказовых или игровых возможностей.

London, 2002. Межвузовский сборник. В русской художественной литературе этот феномен впервые, как кажется, был отрефлексирован и воплощен именно в поэтике Чехова — чем, в частности, и определяется его пограничное положение завершителя русской классической традиции и предтечи модернизма. Непрямое, неявное, тайное, особенное высказывание, которое, в отличие от толстовской назидательной прямоты, составляет главную черту своеобразного чеховского мифа о почти невидимом и совсем не авторитарном авторе, наиболее характерно именно для маленькой трилогии.

При этом почти все продолжают искать в тексте хоть какой-то императив и радостно сводят к нему все содержание: "Дальше так жить невозможно. Процитированное справедливое утверждение нуждается в некотором уточнении. Действительно, упомянутые выше современники Чехова обращали главное внимание на персонажей внутренней новеллы маленькой трилогии и сразу же — на автора, минуя тем самым героев-повествователей.

Впрочем, иногда они все-таки упоминаются — хотя бы и вскользь. Тот же А. В монографии П. Бицилли обращает внимание на наличие героев-рассказчиков, но не подчеркивает их неравенства автору. Только в 1960-ые — 1970-ые годы в работах 3.

Паперного и М. Семановой, в конце 1970х и в 1980-ые — В. Катаева, Л. Цилевича, В. Звиняцковского, А. Неминущего и американского слависта Джона Фридмена, в 1990-ые — И. Сухих, а в настоящее время — В. Тюпы можно найти продолжение и детализацию того, что было лишь едва обозначено 3 Степанов А. Чехов: Pro et Contra. Творчество Чехова: Опыт стилистического анализа. София, 1942. Фельетонист, критик и ученый 3. Возможно, потому именно этот исследователь первый обращает внимание на диалогичность трилогии и на связь между отдельными ее частями.

Семанова, продолжая и углубляя сказанное Паперным, придает особенное значение композиции чеховских произведений, и это ведет к дальнейшему уточнению их смысла. В этой главе речь пойдет о "смешанном" типе повествования: от лица автора и от лица героя-рассказчика. В каждом отдельном случае важно увидеть содержательность именно данной формы повествования, обусловленность выбора рассказчика.

Последнее утверждение представляется особенно важным. Оно может звучать и более резко: интерпретаторы Чехова продолжают отождествлять автора и героев-повествователей.

Впрочем, есть и исключения. Таково, например, обстоятельно сформулированное мнение В. Чаще всего чеховские намерения видят в том, чтобы провозгласить фразы, которые произносит рассказчик второй 7 Паперный 3.

Записные книжки Чехова. Чехов - художник. От таких или подобных отождествлений далек А. Он вслед за А. Но даже при свойственном А. Неминущему изощренном видении формальных особенностей трилогии12 ее смысл исследователь выявляет несколько прямолинейно, игнорируя им же намеченные инстанции повествования.

Проза Чехова: Проблемы интерпретации. Даугавпилс, 1983. Очевидна связь между рассказами: их объединяет присутствие группы персонажей —- рассказчиков-слущателей Буркин, Иван Иваныч, Алехин преемственность пространства и времени действия "О любви" начинается словами "На другой день" , незавершенность, возможность продолжения действия. Новосибирск, 1989.

Ереван, 1986. Upon reading the group of stories as a whole, then, one wonders why critical discussions has seldom centered around Burkin as a character. Согласившись в целом с мнением Джона Фридмена, хотелось бы уточнить одно его утверждение. Литературоведов, пишущих о роли рассказчиков, не равных автору, не так уж мало. Так, Л. В статье И. Далее исследователь обращает внимание на опасную агрессивность монологов Ивана Иваныча, которого ошибочно считают едва ли не двойником самого Чехова.

Немецкая исследовательница Херда Шмид, считает принципиально важной разницу 15 Freedman J. Boston, 1989. Буркин плетет свою историю так уклончиво, что ее уж никак нельзя считать выражением ни читательского, ни авторского отношения к изображаемым событиям.

В "Крыжовнике" есть очевидное указание на то, что Иван Иваныч сам по себе заслуживает пристального внимания, когда он произносит, что главное здесь не история его брата, а его собственная. Читая трилогию именно как целое, трудно понять, почему критические разборы редко уделяют внимание такому важному герою, как Буркин. Многие его просто не упоминают, полагая, что это попросту авторский голос и что цитировать этого персонажа все равно, что самого Чехова. Язык повествовательной прозы Чехова. Проблемы анализа.

Ростов, 1991. Маленькая трилогия: Проблема цикла. Анализ художественного текста. Но все приведенные рассуждения являются все-таки многочисленными исключениями из общего правила. В большинстве же своем и современники Чехова, и позднейшие исследователи либо не воспринимали трилогию как целое, обращая внимание на одну или две части триптиха, либо не различали автора и героя-рассказчика.

Так, еще А. Новые рассказы А. Чехов внушает читателям: "Не успокаивайтесь, не давайте усыплять себя! Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро! Счастья нет и не должно его быть, а если в жизни есть смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и великом. Делайте добро! Если я преподношу Вам профессорские мысли, то верьте мне и не ищите в них 19 Шмид X.

Тверь; Оттава, 2006. Хронологически это один из самых первых отзывов. Господа критики и господин Чехов: Антология. В письме к А. Чехов также выражал неудовольствие намерением публиковать маленькую трилогию фрагментарно. Позднее он был раздосадован невниманием публикаторов к специфике жанра маленькой трилогии. Присланы в корректуре также рассказы "Человек в футляре", "Крыжовник", "О любви" — рассказы, принадлежащие к серии, которая далеко еще не закончена и которая может войти лишь в XI или XII том, когда будет приведена к концу вся серия.

VIII, 286. Васильева перевела на английский вторую и третьи части трилогии и спрашивала у Чехова, как он смотрит на публикацию рассказов без первой части. VIII, 15. Чехову было важно, что три его рассказа не разрозненные произведения, а серия, или цикл.

Далее ссылки на это издание Чехова приводятся в тексте с указанием тома и страницы. Дерман в тридцатые годы , В. Во имя чего ждать, я вас спрашиваю? Во имя каких соображений?

А. П. Чехов. "Маленькая трилогия".

Глухая реакция сменяется общественным оживлением и подъемом. Его рассказы и повести — своего рода художественные исследования души современного ему человека. Вот вопросы, над которыми бьется пытливая мысль художника. Три человека — учитель Буркин, врач Иван Иванович и помещик Алехин рассказывают по истории; одна вызывает в памяти другую.

«Маленькая трилогия» А.П. Чехова: протест против «футлярной» жизни

Антон Чехов Человек в футляре На самом краю села Мироносицкого, в сарае старосты Прокофия расположились на ночлег запоздавшие охотники. Их было только двое: ветеринарный врач Иван Иваныч и учитель гимназии Буркин. Учитель же гимназии Буркин каждое лето гостил у графов П. Не спали. Иван Иваныч, высокий, худощавый старик с длинными усами, сидел снаружи у входа и курил трубку; его освещала луна. Буркин лежал внутри на сене, и его не было видно в потемках. Рассказывали разные истории.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: ЧЕЛОВЕК в футляре. Антон Чехов

Маленькая трилогия

Первый шаг в раскрытии этой темы писатель делает еще в своем раннем произведении Учитель словесности, но в 1898 году появляются три рассказа, так называемая Маленькая трилогия, которые можно объединить в цикл на основе их общей проблематики. Наиболее гротескную картину футлярной жизни автор дает в первом рассказе трилогии, где тема заявлена уже в названии. Чехов рисует явно утрированный образ, который является художественным обобщением общественного явления того времени. Так, перед нами предстает Беликов человек с весьма интересным и даже замечательным характером и привычками: в очень хорошую погоду он выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате.

Рассказом «Человек в футляре» открывается «маленькая трилогия» Чехова — «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви». В журнале «Русская. Презентация к уроку литературы в 9 классе по "Маленькой трилогии" А. П. Чехова. В г. в печати появились три чеховских рассказа — «Человек в футляре», «Крыжовник» и «О любви», объединенных не только общим авторским.

Категория: Литература 21. По свидетельству исследователей творчества великого писателя, идею трилогии ему подсказал Лев Николаевич Толстой.

Анализ цикла (на примере «Маленькая трилогия» А. П. Чехова)

.

«Маленькая трилогия»(по рассказам «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви»)

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Крыжовник. Антон Чехов