4 глава мертвые души

С одной стороны, чтоб дать отдохнуть лошадям, а с другой стороны, чтоб и самому несколько закусить и подкрепиться. Автор должен признаться, что весьма завидует аппетиту и желудку такого рода людей. Для него решительно ничего не значат все господа большой руки, живущие в Петербурге и Москве, проводящие время в обдумывании, что бы такое поесть завтра и какой бы обед сочинить на послезавтра, и принимающиеся за этот обед не иначе, как отправивши прежде в рот пилюлю; глотающие устерс [1] , морских пауков и прочих чуд, а потом отправляющиеся в Карлсбад или на Кавказ. Нет, эти господа никогда не возбуждали в нем зависти. Но господа средней руки, что на одной станции потребуют ветчины, на другой поросенка, на третьей ломоть осетра или какую-нибудь запеканную колбасу с луком и потом как ни в чем не бывало садятся за стол в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молоками шипит и ворчит у них меж зубами, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плёсом [2] , так что вчуже пронимает аппетит, — вот эти господа, точно, пользуются завидным даянием неба! Не один господин большой руки пожертвовал бы сию же минуту половину душ крестьян и половину имений, заложенных и незаложенных, со всеми улучшениями на иностранную и русскую ногу, с тем только, чтобы иметь такой желудок, какой имеет господин средней руки; но то беда, что ни за какие деньги, ниже имения, с улучшениями и без улучшений, нельзя приобресть такого желудка, какой бывает у господина средней руки. Деревянный, потемневший трактир принял Чичикова под свой узенький гостеприимный навес на деревянных выточенных столбиках, похожих на старинные церковные подсвечники.

Глава четвертая

Краткое содержание. Особенности поэмы. Он попросил подать поросенка с хреном и со сметаной, и за едой, по обыкновению, стал расспрашивать хозяйку, сама ли она держит трактир, какой от него доход, есть ли хозяин, с кем живут сыновья и т. А когда полюбопытствовал насчет окрестных помещиков, оказалось, что старуха знает и Собакевича, и Манилова. Когда обед подходил к концу, перед трактиром остановилась легонькая бричка, запряженная тройкой лошадей, из которой вылезли двое мужчин: один белокурый, высокого роста, а другой немного пониже и чернявый. Издали тащилась еще плохонькая коляска, влекомая четверней.

Гоголь Николай - Мёртвые души

Краткое содержание. Особенности поэмы. Он попросил подать поросенка с хреном и со сметаной, и за едой, по обыкновению, стал расспрашивать хозяйку, сама ли она держит трактир, какой от него доход, есть ли хозяин, с кем живут сыновья и т.

А когда полюбопытствовал насчет окрестных помещиков, оказалось, что старуха знает и Собакевича, и Манилова. Когда обед подходил к концу, перед трактиром остановилась легонькая бричка, запряженная тройкой лошадей, из которой вылезли двое мужчин: один белокурый, высокого роста, а другой немного пониже и чернявый.

Издали тащилась еще плохонькая коляска, влекомая четверней. Белокурый сразу же отправился по лестнице наверх, а чернявый еще некоторое время что-то щупал в бричке и одновременно с этим разговаривал со слугой. Чичикову показалось, что он уже где-то слышал этот голос. Белокурый мужчина высокого роста в это время отворил дверь трактира и вежливо поклонился Чичикову, на что тот ответил тем же. Поздравь: продулся в пух!

Веришь ли, что никогда в жизни так не продувался. Ведь я на обывательских приехал! Вот посмотри нарочно в окно! Насилу дотащили, проклятые, я уже перелез вот в его бричку. Зять мой Мижуев! Мы с ним все утро говорили о тебе. Поверишь ли, что не только убухал четырех рысаков — все спустил. Ведь на мне нет ни цепочки, ни часов... Ему даже показалось, что и один бакенбард был у него меньше и не так густ, как другой. Не сделай я сам глупость, право, не просадил бы.

Не загни я после пароле на проклятой семерке утку, я бы мог сорвать весь банк… — Однако ж не сорвал, — сказал белокурый. А ты думаешь, майор твой хорошо играет? Нет, вот попробуй он играть дублетом, так вот тогда я посмотрю, я посмотрю тогда, какой он игрок! Зато, брат Чичиков, как покатили мы в первые дни! Правда, ярмарка была отличнейшая. Сами купцы говорят, что никогда не было такого съезда.

У меня все, что ни привезли из деревни, продали по самой выгоднейшей цене. Эх, братец, как покутили! Теперь даже, как вспомнишь... То есть как жаль, что ты не был... Веришь ли, что я один в продолжение обеда выпил семнадцать бутылок шампанского! Эх, брат Чичиков, то есть как я жалел, что тебя не было. Я знаю, что ты бы не расстался с поручиком Кувшинниковым. Уж как бы вы с ним хорошо сошлись! Это не то что прокурор и все губернские скряги в нашем городе, которые так и трясутся за каждую копейку.

Этот, братец, и в гальбик, и в банчишку, и во все, что хочешь. Эх, Чичиков, ну что бы тебе стоило приехать? Право, свинтус ты за это, скотовод эдакой! Поцелуй меня, душа, смерть люблю тебя! Мижуев, смотри, вот судьба свела: ну что он мне или я ему?

Он приехал бог знает откуда, я тоже здесь живу... Ах ты, Оподелдок Иванович! Ну скажи только, к кому едешь? Но Ноздрев продолжал хохотать во все горло, приговаривая: — Ой, пощади, право, тресну со смеху! Ведь я знаю твой характер, ты жестоко опешишься, если думаешь найти там банчишку и добрую бутылку какого-нибудь бонбона.

Послушай, братец: ну к черту Собакевича, поедем ко мне! Узнав, что Чичиков едет по делу к Собакевичу, Ноздрев стал уговаривать поехать сначала к нему. А потом показал щенка, которого попытался ему продать.

Зять просил Ноздрева отпустить его домой, но тот, невзирая на все доводы, отказался. Несмотря на то, что в его лице было какое-то упорство, характер у него был мягкий, и он находился под влиянием Ноздрева и не смел ему перечить. В итоге все трое отправились к Ноздреву. Лицо Ноздрева, верно, уже сколько-нибудь знакомо читателю. Таких людей приходилось всякому встречать немало. Они называются разбитными малыми, слывут еще в детстве и в школе за хороших товарищей и при всем том бывают весьма больно поколачиваемы.

В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое. Дружбу заведут, кажется, навек: но всегда почти так случается, что подружившийся подерется с ними того же вечера на дружеской пирушке.

Они всегда говоруны, кутилы, лихачи, народ видный. Ноздрев в тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать и двадцать: охотник погулять.

Женитьба его ничуть не переменила, тем более что жена скоро отправилась на тот свет, оставивши двух ребятишек, которые решительно ему были не нужны. За детьми, однако ж, присматривала смазливая нянька. Дома он больше дня никак не мог усидеть. Чуткий нос его слышал за несколько десятков верст, где была ярмарка со всякими съездами и балами; он уж в одно мгновенье ока был там, спорил и заводил сумятицу за зеленым столом, ибо имел, подобно всем таковым, страстишку к картишкам.

В картишки, как мы уже видели из первой главы, играл он не совсем безгрешно и чисто, зная много разных передержек и других тонкостей, и потому игра весьма часто оканчивалась другою игрою: или поколачивали его сапогами, или же задавали передержку его густым и очень хорошим бакенбардам, так что возвращался домой он иногда с одной только бакенбардой, и то довольно жидкой.

Но здоровые и полные щеки его так хорошо были сотворены и вмещали в себе столько растительной силы, что бакенбарды скоро вырастали вновь, еще даже лучше прежних. И что всего страннее, что может только на одной Руси случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался как ни в чем не бывало, и он, как говорится, ничего, и они ничего.

Ноздрев был в некотором отношении исторический человек. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории. Какая-нибудь история непременно происходила: или выведут его под руки из зала жандармы, или принуждены бывают вытолкать свои же приятели.

Если же этого не случится, то все-таки что-нибудь да будет такое, чего с другим никак не будет: или нарежется в буфете таким образом, что только смеется, или проврется самым жестоким образом, так что наконец самому сделается совестно. Ноздрев во многих отношениях был многосторонний человек, то есть человек на все руки. В ту же минуту он предлагал вам ехать куда угодно, хоть на край света, войти в какое хотите предприятие, менять все что ни есть на все, что хотите. Ружье, собака, лошадь — все было предметом мены, но вовсе не с тем, чтобы выиграть: это происходило просто от какой-то неугомонной юркости и бойкости характера.

Если ему на ярмарке посчастливилось напасть на простака и обыграть его, он накупал кучу всего, что прежде попадалось ему на глаза в лавках: хомутов, курительных свечек, платков для няньки, жеребца, изюму, серебряный рукомойник, голландского холста, крупичатой муки, табаку, пистолетов, селедок, картин, точильный инструмент, горшков, сапогов, фаянсовую посуду — насколько хватало денег.

Впрочем, редко случалось, чтобы это было довезено домой; почти в тот же день спускалось оно все другому, счастливейшему игроку, иногда даже прибавлялась собственная трубка с кисетом и мундштуком, а в другой раз и вся четверня со всем: с коляской и кучером, так что сам хозяин отправлялся в коротеньком сюртучке или архалуке искать какого-нибудь приятеля, чтобы попользоваться его экипажем.

Вот какой был Ноздрев! Может быть, назовут его характером избитым, станут говорить, что теперь нет уже Ноздрева. Ноздрев долго еще не выведется из мира. Он везде между нами и, может быть, только ходит в другом кафтане; но легкомысленно непроницательны люди, и человек в другом кафтане кажется им другим человеком... Тем временем экипажи подкатили к крыльцу дома Ноздрева. Было заметно, что никто не ждал их приезда. В доме, посреди столовой, стояли деревянные козлы, два мужика белили стены, пол был обрызган белилами.

Ноздрев велел выгнать мужиков вон, и, выбежав в другую комнату, дал повару распоряжения насчет обеда. Чичикову, который к этому времени успел проголодаться, стало ясно, что обеда не будет раньше пяти часов. Отдав распоряжения, Ноздрев повел гостей осматривать все, что только было у него в деревне. На все это понадобилось чуть больше часа. Все хозяйство, за исключением собачьего питомника, пребывало в запустенье.

Когда они пошли прямо по полю к границе имения Ноздрева, выяснилось, что и лес вдали на другой стороне тоже якобы его. Домой гости возвратились той же дорогой. Ноздрев повел их в свой кабинет, который мало чем был похож на кабинет. В нем не было книг и бумаг, висели только сабли и два ружья.

Затем гостям показали полусломанную шарманку, трубки — деревянные, глиняные, всяческие, явно выигранный чубук, кисет… Около пяти часов они сели за стол.

Не оставляло сомнений, что еда не играла большой роли в жизни хозяина: некоторые блюда пригорели, другие не доварились. Казалось, что повар руководствовался одним вдохновением и добавлял в пищу все, что попадалось ему под руку. Зато к вину Ноздрев относился с большим уважением — еще не подали супа, а он уже налил гостям по стакану лучшего вина, а затем велел принести еще. В продолжение всего вечера он усердно доливал в стаканы гостей, а себе при этом добавлял не много.

Чичиков заметил это, и всякий раз ухитрялся вылить содержимое бокала в тарелку. Зять стал опять проситься домой, и благодаря поддержке Чичикова, ему это удалось. Покидая имение Ноздрева, он долго извинялся, пытаясь объяснить хозяину, какая у него хорошая жена. Послав вслед экипажу несколько ругательств, Ноздрев проводил гостя в комнату, и неизвестно откуда в его руках появилась колода карт.

Чичиков у Ноздрева (изучение 4-й главы поэмы Н.В. Гоголя "Мертвые души")

Поцелуй меня, душа, смерть люблю тебя … Банчишка Мордаш Искажение французских слов: бурдашка, бонбон, розетка, безешка, суперфлю. Речь Ноздрева так же искромётна, как и его натура. Эту речь не назовёшь бесстрашной, это речь человека эмоционального, напористого, не заботящегося о завтрашнем дне. Всё это отражается в речи героя.

Мертвые души. Том первый Глава третья А Чичиков в довольном расположении духа сидел в своей бричке, катившейся давно по столбовой дороге. Из предыдущей главы уже видно, в чем состоял главный предмет его вкуса и склонностей, а потому не диво, что он скоро погрузился весь в него и телом и душою. Предположения, сметы и соображения, блуждавшие по лицу его, видно, были очень приятны, ибо ежеминутно оставляли после себя следы довольной усмешки. Занятый ими, он не обращал никакого внимания на то, как его кучер, довольный приемом дворовых людей Манилова, делал весьма дельные замечания чубарому пристяжному коню, запряженному с правой стороны. Этот чубарый конь был сильно лукав и показывал только для вида, будто бы везет, тогда как коренной гнедой и пристяжной каурой масти, называвшийся Заседателем, потому что был приобретен от какого-то заседателя, трудилися от всего сердца, так что даже в глазах их было заметно получаемое ими от того удовольствие. Гнедой — почтенный конь, он сполняет свой долг, я ему с охотою дам лишнюю меру, потому что он почтенный конь, и Заседатель тож хороший конь...

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Мертвые Души. Глава 4 - Н.В. Гоголь. Аудиокнига.

Гоголь Н. Встреча Чичикова с Ноздревым в трактире. Анализ эпизода из главы 4 первого тома поэмы Н. Перейти к списку задач и тестов по теме "Встреча Чичикова с Ноздревым в трактире. Один из них, Ноздрев, предстает перед нами в 4 главе первого тома. Во время встречи в трактире Чичиков продолжает знакомиться с ним, а мы — начинаем.

Read Глава 4 from the story Краткое содержание "Мертвые Души" Н.В. Гоголь by RapapabForever with reads. гоголь, краткоесодержание, пересказ. (Анализ эпизода из главы 4 первого тома поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души​».).. Теоретические материалы Гоголь Н.В., Сочинения, Архив. Данный урок входит в цикл уроков по поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души». Известно, что центральная сюжетная линия произведения.

.

.

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Н В ГОГОЛЬ Мертвые души Том 1 Глава 4