Я не предал белое знамя анализ

И пусть другой тебя ласкает, Пусть множит дикую молву: Сын Человеческий не знает, Где приклонить ему главу. Здесь оказались слиты воедино облик страны и облик женщины. И когда Блок произносит: "О Русь моя! Жена моя! По правилам грамматики последняя строка должна звучать иначе: либо "мне грудь", либо "нам груди". А тут — "нам грудь", единое целое.

Александр Блок — Я не предал белое знамя: Стих

Путь, дорога символизируют ряд постоянно происходящих изменений. В стихотворении охватывается время, начиная от времён золотых и кончая далёким будущим, скрывающимся за горизонтом. Блок любил Россию странною любовью, любил её такой, какая она есть: с грязью, нищетой, серыми тонами, обманом, слезами, — но и сквозь эти непривлекательные черты поэт мог увидеть отблески былого величия своей родины: расписные спицы, прекрасные черты, благолепие леса да поля, узорный плат до бровей. Во многих стихотворения Блока Россия одушевляется женщиной. Эта женщина очень загадочна, и всё же некоторые её черты Блок описывает: она красива в своей простоте, заботлива и чувственна об этом говорят её слёзы.

«Я не предал белое знамя…» А. Блок

Лагерь был по тем временам небольшой и состоял примерно из четырехсот заключенных, в основном осужденных по 70 ст. Однако тон задавала недавно посаженная интеллигентная молодежь, состоящая преимущественно из бывших московских и питерских студентов. Из этой политизированной молодежи выделялось несколько кружков — примерно от трех до десяти человек подельников, — посаженных в первый период хрущевской оттепели, в 1957 — 1959 годах, слишком наивно и всерьез поверивших в либерализацию коммунизма.

Пробуждение общественного сознания в период оттепели шло, как правило, в леворадикальном и околомарксистском направлении. Марксистская окраска тогдашнего диссидентства легко объяснима тем, что никакой философии, кроме диамата, тогда практически в обороте не было. Из наиболее запомнившихся левосоциалистических кружков хотелось бы отметить следующие. Такую эволюцию, например, совершил бывший студент Юрий Машков в памяти остался один из его подельников, очень скромный и тихий паренек Александр Богачев , которого все звали просто Саня.

Из весьма радикального левого социалиста Машков в лагере стал патриотом праворадикального направления. Во всяком случае, когда я познакомился с ним на 17-м, он уже придерживался крайне правых взглядов.

Но были и такие, кто на протяжении всего своего срока не меняли первоначальных убеждений. Кстати говоря, не переменил в лагере своих анархо-бакунинских убеждений и я. Разумеется, какие-то мировоззренческие подвижки происходили за это время в головах почти всех мыслящих людей, но далеко не всегда результаты такой внутренней работы сказывались сразу.

Осипов появился на 17-м несколько позже меня, и кто-то уже не помню, кто свел нас друг с другом как близких по взглядам. Запомнилась довольно длинная беседа с Володей, которая, как это было принято в лагере — из-за опасений подслушивания стукачами, — проходила во время променада вдоль запретки за бараком. В ходе этой беседы выяснилось, что Володя все-таки признавал какую-то государственность и какие-то основные начала правопорядка и был весьма далек от моих, в то время совершенно фантастических и апокалиптических, химер о грядущем вселенском царстве Правды после всеразрушительной и всеочищающей всемирной революции.

Володя, скорее всего, был просто очень левым в общебунтарском смысле этого слова, равно как и появившийся вскоре на 17-м его подельник — Эдуард Кузнецов. Помимо В. Осипова и Э. Последний был полным инвалидом с детства — врожденное повреждение позвоночника, — и осуждение его было сущим варварством.

Если не ошибаюсь, он получил пять лет лагерей. В этом движении было значительно меньше догматической зашоренности и больше реального антикоммунизма. Между прочим, очень важной инициативой бунтарско-молодежной среды, сложившейся в поэтических тусовках на площади Маяковского, была смелая попытка выпуска первых свободных самиздатских журналов. Вся последующая богатая традиция оппозиционного самиздата, вероятно, обязана этой молодежной инициативе начала 60-х годов. Что касается Эдуарда Кузнецова, то его идейное развитие всегда оставалось близким исходным началам бунтарско-богемной среды московских литературно-оппозиционных салонов.

Его интересы были, в основном, обращены на поэзию, литературу, искусство. В мировоззрении Эдуарда преобладал дух культурного индивидуализма с некоторым ницшеанским оттенком, общественные или национальные ценности его мало интересовали. Неудивительно, что скоро идейные пути двух подельников довольно резко разошлись.

Несколько особняком от них стоял Илья Бокштейн. Инвалид с самого детства, обреченный на изоляцию, он обладал громадной природной любознательностью, самостоятельно прочел и изучил массу серьезной литературы и в лагере слыл признанным эрудитом, хорошо — хотя и не без дилетантских изъянов — разбирающимся в философии.

Другим общепризнанным и действительно профессиональным эрудитом на 17-м был питерский филолог Александр Александрович Голиков годы заключения 1957 — 1963 , которого друзья звали просто Аликом. Он прекрасно знал четыре или пять иностранных языков и очень много и серьезно читал. Его в шутку называли ходячей энциклопедией. Он всегда мог на память дать квалифицированную справку по любому вопросу например, развернутую характеристику любого видного философа или писателя , но главным его коньком являлись иностранные языки.

Он так мне и запомнился: лежит на верхней койке несколько тщедушная фигура с высоким лбом и комично надвинутыми на лоб очками и штудирует какую-то большущую и тяжелую книгу какой-нибудь словарь. Впрочем, специально занимался изучением этого жаргона — причем систематически записывая все блатные слова и выражения в особую картотеку — один бывший энкавэдист и писатель, опубликовавший несколько книг на военную тему, — Кирилл Владимирович Успенский-Косцинский.

Было на 17-м много и других групп различной, как правило леворадикальной, ориентации, но среди них, безусловно, выделялась плеяда москвичей с совершенно четкой патриотической направленностью.

Причем посадили их именно за патриотические идеи. Я предполагаю даже, что в послесталинский период эта группа явилась первой идейной ласточкой русского патриотического движения. Подельников в названной группе было шестеро: Вячеслав Леонидович Солонёв получил семь лет , Виктор Семенович Поленов семь лет , Юрий Пирогов семь лет , Укуров пять лет , Сергей Молчанов четыре года , Леонид Сергеев два с половиной года.

Суд над ними проходил в Москве в мае 1958 года. Обвинялась группа в попытке создания русской национальной партии и распространении листовок резко антикоммунистического содержания. Следует заметить, что патриотическое мировоззрение Вячеслава было относительно умеренного, национально-демократического направления. Как правило, он не разделял известных патриотических крайностей, и для него был характерен широкий и терпимый взгляд на русскую историю.

Я не предал белое знамя (Блок)

У ней особенная стать — В Россию можно только верить. Так писал Ф. Огромная, запутанная и ясная, беззащитная и несокрушимая, языческая, христианская Русь. Всегда она вызывала восхищение и презрение, зависть и недоумение своих соседей. В какой стране еще встретишь столько противоречий, парадоксов?..

Анализ стихотворения

Да, ночные пути, роковые, Развели нас и вновь свели, И опять мы к тебе, Россия, Добрели из чужой земли. Крест и насыпь могилы братской, Вот где ты теперь, тишина! Лишь щемящей песни солдатской А вблизи — всё пусто и немо, В смертном сне — враги и друзья. И горит звезда Вифлеема Так светло, как любовь моя. Текст размещен среди стихотворений, завершающих поэтическую книгу. Зачин произведения выводит на первый план знаковую деталь — белое знамя, в верности которому присягает лирический герой. Образ отличается сложной символикой.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: "Я не предал белое знамя..." (А. Блок - А. Домащенко)

Я не предал белое знамя (Александр Блок)

Лагерь был по тем временам небольшой и состоял примерно из четырехсот заключенных, в основном осужденных по 70 ст. Однако тон задавала недавно посаженная интеллигентная молодежь, состоящая преимущественно из бывших московских и питерских студентов. Из этой политизированной молодежи выделялось несколько кружков — примерно от трех до десяти человек подельников, — посаженных в первый период хрущевской оттепели, в 1957 — 1959 годах, слишком наивно и всерьез поверивших в либерализацию коммунизма. Пробуждение общественного сознания в период оттепели шло, как правило, в леворадикальном и околомарксистском направлении.

Я не предал белое знамя, Оглушенный криком врагов, Ты прошла ночными путями, Мы с тобой - одни у валов. Да, ночные пути, роковые, Развели нас и​. czech-gm.ru › 10 - 11 классы › Литература. Блока "Я не предал белое знамя" Я не предал белое знамя, Ог Сравнительный анализ стихотворений "czech-gm.ru "Русь" и "Россия".

.

.

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: #Страна читающая Батракова Анастасия czech-gm.ru "Я не предал белое знамя"