Вертер уже написан пастернак

Тебя сорвёт, подкосит этот бред. Ты скажешь: — милый! При музыке?! О пониманье дивное, кивни, Кивни, и изумишься! Я не держу. Иди, благотвори.

И ВОЗДУХ ПАХНЕТ СМЕРТЬЮ

Герой Социалистического Труда 1974. Родился 16 28 января 1897 в Одессе в семье учителя. Старший брат писателя Е. В 1915, не окончив гимназии, пошел добровольцем на фронт, был дважды ранен, отравлен газами. Нарастающий в умонастроении борющихся сторон тех лет протест против войны выражен в рассказе Ночью 1917 , запрещенном цензурой. В 1919 был мобилизован в Красную Армию, командовал артиллерийской батареей на Донском фронте. Сблизился с Ю.

"Воздушные пути" Б. Пастернака и "Уже написан Вертер" В. Катаева

Но вот он неизвестно каким образом оказывается на вполне благополучном дачном полустанке, на полузнакомой дощатой платформе.

Кто он? Не представляю. Знаю только, что он живет и действует во сне. Он спит. Он спящий. Ему радостно, что его уже больше не уносит в неизвестность и что он твердо стоит на дачной платформе.

Теперь все в порядке. Но есть одна небольшая сложность. Дело в том, что ему надо перейти через железнодорожное полотно на противоположную сторону. Это было бы сделать совсем не трудно, если бы противоположную сторону не загораживал только что прибывший поезд, который должен простоять здесь всего две минуты.

Так что благоразумнее было бы подождать, пока поезд не уйдет, и уже спокойно, без помех перейти через рельсы на другую сторону.

Но неизвестный спутник хотя и мягко, но настойчиво советует перейти на другую сторону через загораживающий состав, тем более что такого рода переходы делались много раз, особенно во время гражданской войны, когда станции были забиты эшелонами и постоянно приходилось пробираться на другую сторону за кипяточком под вагонами, под бандажами, опасаясь, что каждую минуту состав тронется и он попадет под колеса. Теперь же это было гораздо безопаснее: подняться по ступеням вагона, открыть дверь, пройти через тамбур, открыть противоположную дверь, спуститься по ступеням и оказаться на другой стороне.

Все было просто, но почему-то не хотелось поступать именно таким образом. Лучше подождать, когда очистится путь, а потом уже спокойно, не торопясь перейти через гудящие рельсы. Однако спутник продолжал соблазнять легкостью и простотой перехода через тамбур. Он не знал, кто его спутник, даже не видел его лица. Он только чувствовал, что тот ему кровно близок: может быть, покойный отец, а может быть, собственный сын, а может быть, это он сам, только в каком-то ином воплощении.

Он сошел с платформы на железнодорожное полотно, поднялся по неудобным, слишком высоким ступеням вагона, легко открыл тяжелую дверь и очутился в тамбуре с красным тормозным колесом. В это время поезд очень легко, почти незаметно медленно тронулся. Но это не беда. Сейчас он откроет другую дверь и на ходу сойдет на противоположную платформу. Но вдруг оказалось, что другой двери вообще нет. Она не существует. Тамбур без другой двери.

Это странно, но это так. Объяснений нет. Двери просто не существует. А поезд оказывается курьерским, и он все убыстряет ход. Стремительно несутся рельсы. Прыгнуть на ходу обратно? Время потеряно.

Ничего другого не остается, как ехать в тамбуре курьерского поезда, уносящегося опять куда-то в обратную сторону, еще дальше от дома. Досадно, но ничего. Просто небольшая потеря времени. На ближайшей станции можно сойти и пересесть во встречный поезд, который вернет его обратно.

Предполагается, что поезда ходят по летнему расписанию, очень часто. Однако до ближайшей станции оказывается неизмеримо далеко, целая вечность, и неизвестно, будет ли вообще встречный поезд.

Неизвестно, что делать. Он совершенно один. Спутник исчез. И быстро темнеет. И курьерский поезд превращается в товарный и с прежней скоростью несет его на открытой площадке в каменноугольную тьму осенней железнодорожной ночи с холодным, пыльным ветром, продувающим тело насквозь. Невозможно понять, куда его несет и что вокруг. Какая местность? Донбасс, что ли? Но теперь он уже идет пешком, окончательно потеряв всякое представление о времени и месте.

Пространство сновидения, в котором он находится, имело структуру спирали, так что, отдаляясь, он приближался, а приближаясь, отдалялся от цели. Улитка пространства. По спирали он проходил мимо как будто знакомого недостроенного православного собора, заброшенного и забытого среди пустыря, поросшего бурьяном.

Кирпичи почернели. Стены несколько расселись. Из трещин торчали сухие злаки. Из основания неосуществленного купола византийского стиля росло деревцо дикой вишни. Тягостное впечатление от незавершенности строения усиливалось тем, что почти черные кирпичики казались мучительно знакомыми.

Кажется, из них было сложено когда-то другое строение, не такое громадное, а гораздо меньше: возможно, тот самый гараж, у полуоткрытых ворот которого стоял человек, убивший императорского посла для того, чтобы сорвать Брестский мир и разжечь пожар новой войны и мировой Революции. Его кличка была Наум Бесстрашный. Лампочка слабого накала, повешенная на столбе с перекладиной возле гаража, освещала его сверху. Он стоял в позе властителя, отставив ногу и заложив руку за борт кожаной куртки.

На его курчавой голове был буденновский шлем с суконной звездой. Именно в такой позе он недавно стоял у ворот Урги, где только что произошла революция, и наблюдал, как два стриженых цирика с лицами, похожими на глиняные миски, вооруженные ножницами для стрижки овец, отрезали косы всем входившим в город. Косы являлись признаком низвергнутого феодализма. Довольно высокий стог этих черных, змеино-блестящих, туго заплетенных кос виднелся у ворот, и рядом с ним Наум Бесстрашный казался в облаках пыли призраком.

Время от времени он повторял его вслух, каждый раз меняя интонации и не без труда проталкивая слова сквозь толстые губы порочного переростка, до сих пор еще не сумевшего преодолеть шепелявость. Полон рот каши. А может быть, ему удастся произнести их перед самим Львом Давыдовичем, которому они непременно понравятся, так как были вполне в его духе. Среди черноты ночи лампочка так немощно светилась, что фосфорически белели одни лишь голые тела раздевшихся.

Все же остальные, не раздевшиеся, почти не виделись. Четверо голых один за другим входили в гараж, и, когда входила женщина, можно было заметить, что у нее широкий таз и коротковатые ноги, а в облике четвертого, в его силуэте, действительно что-то сохатое. Они были необъяснимо покорны, как все входившие в гараж. Некоторые из них читали газеты и были в панамах и пенсне.

Злые духи рая отпугивали злых духов ада. Однако если был трамвай, значит, где-то имелась и стоянка такси. Действительно, виднелась длинная вереница свободных такси со светлячками, подававших надежду выпутаться из безвыходного положения. Он приблизился к стоянке и вдруг обнаружил, что забыл, куда надо ехать. Адрес исчез из памяти, так же как исчезла вторая дверь в тамбуре, благодаря чему его унесло неведомо куда. Ах, как было бы хорошо сесть в свободное такси, произнести магические слова адреса и погрузиться в сладостное ожидание.

Пришлось опять одиноко передвигаться во враждебном пространстве сновидения, уносившем все дальше и дальше от цели. Удаление в то же время являлось и приближением, как бы моделируя перпетуум-мобиле кровообращения.

Катаев, Валентин Петрович

Но вот он неизвестно каким образом оказывается на вполне благополучном дачном полустанке, на полузнакомой дощатой платформе. Кто он? Не представляю.

Пастернак Б - Разрыв (№9) - Рояль дрожащий пену с губ оближет...(чит. Ев. Пастернак)

Одесса[ править править код ] Одесса. Русскую и украинскую литературу он узнавал с голоса родителей во время домашних чтений; на улице слышал идиш и городской мещанский жаргон, в котором были замешаны греческие, румынские и цыганские слова. Язык Одессы в значительной степени стал литературным языком Катаева, а сама Одесса стала не просто фоном для многих произведений Валентина Катаева, но их полноправным героем. Отец Катаева был очень образованным человеком. Начальное образование он получил в духовной семинарии, затем окончил с серебряной медалью историко-филологический факультет Новороссийского университета и многие годы преподавал в юнкерском и епархиальном училищах Одессы. Вскоре после рождения младшего сына Евгения Ивановна Катаева умерла от воспаления лёгких, и детей помогала воспитывать её сестра, заменившая осиротевшим детям мать. Овдовевший 47-летний отец Валентина и Евгения больше не женился. Братья Катаевы росли в окружении книг.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Валентин Катаев. Алмазный мой венец. Уже написан Вертер

Валентин Катаев - Уже написан Вертер

Я весь мир заставил плакать Над красой земли моей. Борис Пастернак. Поэт из поэтов родился 104 года назад, 29 января 10 февраля 1890 года в Москве. Борис Пастернак мог стать художником под влиянием отца , музыкантом его благословлял Скрябин , ученым-философом учился в Германии, в университете Марбурга , но стал поэтом. И все же Пастернак был скорее иррационален, чем рационален.

Цитата из книги Бориса Леонидовича Пастернака «Лирика» Уже написан вертер, А в наши дни и воздух Все цитаты из книг Борис Пастернак. Уже написан Вертер, Тему разрыва можно считать сквозной и в творчестве, и в жизни Бориса Леонидовича Пастернака. Примеры: 1. Пастернак Б - Разрыв (№9) - Рояль дрожащий пену с губ оближет (чит. Ев. Пастернак) Уже написан Вертер, А в наши дни и воздух пахнет смертью.

Жолковский USC Рояль дрожащий пену с губ оближет. Тебя сорвет, подкосит этот бред.

"Уже написан Вертер..."

Лучшие стихотворения Разрыв 1 О ангел залгавшийся, сразу бы, сразу б, И я б опоил тебя чистой печалью! Но так — я не смею, но так — зуб за зуб! О скорбь, зараженная ложью вначале, О горе, о горе в проказе! О ангел залгавшийся,— нет, не смертельно Страданье, что сердце, что сердце в экземе! Но что же ты душу болезнью нательной Даришь на прощанье?

Я не держу. Иди,... (Цитата из книги «Лирика» Бориса Леонидовича Пастернака)

.

Пастернак Борис - Рояль дрожащий

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Нобелевская премия и травля Бориса Пастернака. Из курса «Доктор Живаго» Бориса Пастернака»