И так в наше время невозможна идеальная поэзия

Белинский В. Собрание сочинений. В 9-ти томах. Статьи, рецензии и заметки 1834--1836. Дмитрий Калинин.

Стихозодчество (вместо манифеста)

Отец воевал, и мать тоже была в армии. Они пережили блокаду и ушли из города вместе с наступающей армией. НЛО: Родители коренные ленинградцы? Они приехали в Ленинград в 20-х годах из Белоруссии, из Могилева. НЛО: Кем они были по профессии? Служил политработником в артиллерийских частях. А вообще он из рабочих, столяр.

ПОЭЗИЯ - ЭТО РАЗГОВОР САМОГО ЯЗЫКА

Белинский В. Собрание сочинений. В 9-ти томах. Статьи, рецензии и заметки 1834--1836. Дмитрий Калинин. Статья и примеч. Подготовка текста В. Известен рассказ И. Панаева - в ту пору начинающего писателя - о том, какое впечатление произвела на него первая большая статья Белинского. Открыв как-то последний номер "Молвы", Панаев бросил взгляд на статью с оригинальным названием "Литературные мечтания. Элегия в прозе", принялся ее читать - и не смог уже оторваться. Языковым, в ту пору также начинающим литератором.

Литературные воспоминания. Так происходило знакомство читающей России - молодой России - с Белинским. Это знакомство может быть охарактеризовано более поздним откликом Аполлона Майкова: "Вдруг налетела буря Белинского...

Статьи и материалы". Здесь передана не только сила впечатления от его критики, но и сам момент внезапности и неотвратимости. Тут нужно установить, что же особенно потрясло современников, в чем увидели они "новое слово". Увы, их свидетельства, сами по себе, не дают исчерпывающего ответа. Что-то очень важное, но, очевидно, казавшееся само собою разумеющимся, словно оставлено между строк.

И мы должны поэтому внимательно сопоставить исторические свидетельства, вдуматься в них, почувствовать саму литературную ситуацию начала 30-х годов прошлого века. На поставленный выше вопрос - о новизне "слова" Белинского - можно, конечно, ответить и не мудрствуя лукаво: дескать, все дело в глубине его мысли, в энергии, в актуальности, в неразрывной связи с действительностью и т.

И разумеется, это будет правильный ответ, но уж слишком общий, применимый к любому великому критику, да и к любому великому мыслителю. А важно ведь именно понять, как проявились эти качества Белинского конкретно - в каких именно литературных теориях, суждениях о писателях, оценках. Панаев вспоминал, что его особенно поразило то место статьи Белинского, где говорилось о вреде "литературного идолопоклонства", о "детском благоговении к авторитетам".

Между тем мысль эта для русского читателя не была уж такой неожиданной. Сегодня, спустя полтора века, мы можем отдать должное русской критике 20-х - начала 30-х годов, довольно строгой, порою даже пристрастной к отечественным писателям. Кажется, никогда еще не было свергнуто так много литературных кумиров, не выражалось столь сильно критическое отношение к авторитетам, как в это время.

Вот наудачу несколько примеров. Ровно за десять лет до "Литературных мечтаний" Кюхельбекер в знаменитой статье "О направлении нашей поэзии, особенно лирической... Позднее Н. Полевой произнес строгий суд над И. Дмитриевым, бывшим еще в те годы, по выражению дореволюционного исследователя Н. Котляревского, "литературной иконою". Не говорим уже о Надеждине, развернувшем настоящее критическое наступление на русских, а заодно и западноевропейских романтиков. Само выражение "у нас нет литературы", ставшее своеобразным лейтмотивом критической элегии Белинского, имело уже свою историю.

Впервые этот горький вывод был сделан Бестужевым в статье 1825 года и затем на разные лады повторялся другими критиками. Киреевский в "Обозрении русской словесности за 1829 год". Почему же, говоря о борьбе Белинского с "кумиропреклонением", современники склонны были почти забыть об аналогичных усилиях его предшественников? Потому, прежде всего, что эти усилия не отличались достаточной последовательностью. Вместо поверженных кумиров критика выдвигала новые, подчас не более достойные.

В результате принятая иерархия художественных ценностей отличалась редкой пестротой и, так сказать, разностильностью. Приведу характерную дневниковую запись Кюхельбекера, относящуюся к 1835 году. У нас мало людей, которые могли бы поспорить с ним о первенстве. Вот она, элита русской литературы, в представлении одного из ее самых требовательных критиков: Пушкин, Марлинский, Кукольник - звезды первой величины; чуть-чуть слабее - Сенковский; Баратынский идет вслед за Сенковским...

На этом фоне отбор Белинского, благодаря его взыскательности и тонкому вкусу, казался как бы произведенным впервые. Из только что упомянутых имен уцелело лишь одно имя - Пушкин, причем против ослепительно яркой славы Марлинского Белинский выступил в критике первым, а против Кукольника - одним из первых. И общая картина ценностей в русской литературе как-то неожиданно поредела и упорядочилась.

Произведенный Белинским суд был строг, подчас неоправданно строг: так, среди развенчанных им авторитетов но причинам, о которых мы скажем ниже оказался Баратынский. Но в непоследовательности и половинчатости критика упрекнуть уже было невозможно. И то, что им было оставлено, - действительно осталось навсегда.

Однако дело не только в строгости и последовательности отбора, но и в воплотившихся в нем общественных настроениях.

И до Белинского было так, что в борьбе против литературных авторитетов угадывались те или другие социальные симпатии. Но никогда еще эти симпатии не приобретали столь откровенно демократической окраски, никогда еще борьба за изменение иерархии художественных ценностей не была в такой мере борьбой против ценностей, признанных официально.

До Белинского отчетливо выразились демократические симпатии в деятельности Надеждина, что было подчеркнуто уже псевдонимом, литературной маской последнего. Против могущественных авторитетов дерзнул выступить не кто иной, как "экс-студент Никодим Надоумко", ютящийся где-то в крохотной каморке на Патриарших прудах, среди незнатного и небогатого люда.

Фигуру этого славного бойца, причем именно в его демократическом обличье, Белинский намеренно оживил в "Литературных мечтаниях", указывая тем самым на своего ближайшего предшественника: "И кто же был нашим разочарователем, нашим Мефистофелем? Кто явился сильною, грозною реакциею и гораздо поохладил наши восторги? Однако, поскольку, сражаясь с литературными "матадорами", Надеждин нарочито смешивал оригинальничанье со всяким отступлением от традиции, от правил, то есть, по его представлениям, с опасным вольномыслием, то круг замыкался - и критик в борьбе за новое выступал как бы от имени идеи порядка, то есть уже утвержденного старого.

Характерное переплетение демократических настроений с откровенно консервативными и монархическими, что было свойственно в ту пору далеко не одному Надеждину!

Демократизм Белинского опять-таки последовательнее и, хочется сказать, чище. И добро бы еще это было вследствие убеждения! Нет, это просто из нелепого и вредного приличия или из боязни прослыть выскочкою, романтиком". Тут многозначительно само построение фраз, сама лексика все слова в цитате подчеркнуты Белинским. Литературная знаменитость уподобляется в общественном представлении обладателю крупного чина, "высокой персоне", а шкала художественных ценностей - табели о рангах красноречив присоединительный союз "и": "мы и в литературе высоко чтим табель о рангах"; то есть о жизни и говорить не приходится.

Поэтому и признание художественных авторитетов - это не столько дело убеждения, сколько соблюдения декорума, "приличия", а выступающий против них - есть "выскочка", то есть в некотором роде бунтовщик. Спустя много лет Белинский писал о грудной доле людей, осмеливающихся идти против течения: общество награждает их "за добродетель справедливости и неподкупности эпитетами беспокойного человека, ябедника, разбойника и пр. Речь здесь идет о "справедливости" в ее прямом, социальном выражении, однако неподкупную прямоту и демократизм Белинского читатель почувствовал с первых его статей, еще под покровом как будто чисто литературной борьбы с авторитетами.

Наконец, аффект первых выступлений критика был предопределен еще одним проявлением его последовательности и прямоты. Тут нужно сказать об отношении Белинского к ведущей тенденции в русской литературной мысли тех лет. Примерно к середине 20-х годов прошлого века, первоначально в лоне романтической критики, а затем все более отклоняясь от нее, у нас развилось сильное философское течение.

Его представители: Веневитинов, Надеждин, ранние И. Киреевский и В. Одоевский и другие - поставили своей целью создание всеобъемлющей философской теории искусства. Вопросы стиля или жанров например, судьба романа или повести в русской литературе начала 30-х гг. Иначе говоря, они не довольствовались определением литературы со стороны систематических правил риторики или поэтики, но стремились найти место и принципы развития искусства в общей целостности мироздания.

На языке идеалистов, какими были все представители данного течения, это означало развить знание об искусстве в "лице самой идеи" выражение Гегеля , что имело далеко идущие последствия. Самым важным было то, что утверждалось гносеологическое понимание искусства как особой формы познания идеи, устанавливалась система движения искусства, вытекающая из развития идеи мирового духа и состоящая из ряда художественных стадий или периодов смена "классической", "романтической" и современной - синтетической - форм.

Белинский, начавший критическую деятельность в "Телескопе" и "Молве", в изданиях Надеждина, самого крупного у нас представителя философской тенденции, логически должен был стать его преемником.

И он действительно очень многое перенял от Надеждина в отношении философских интерпретаций искусства. Но перенял оригинально, на свой лад. Причем в ранний период деятельности Белинского критическое отношение его к философскому течению выразилось сильнее, чем во второй половине 30-х годов. Уже к 1836 году, к концу того периода, который охватывается настоящим томом, картина стала меняться...

В чем проявилась эта оригинальность? С одной стороны, всем памятны страницы "Литературных мечтаний", посвященные жизни идеи: "Весь беспредельный, прекрасный божий мир есть не что иное как дыхание единой вечной идеи...

Это настоящий вдохновенный гимн мирозданию в диалектическом единстве и многообразии его связей. В соответствии с этим и искусство понимается Белинским как "выражение великой идеи вселенной в ее бесконечно разнообразных явлениях". А нравственную жизнь идеи, борьбу между добром и злом, любовью и эгоизмом Белинский сравнивает с противоборством в физическом мире "силы сжимательной и расширительной", что также должно быть понято в контексте философских идей времени.

Надеждин любил повторять, что "всякая... В свою очередь, ближайший источник этой мысли - учение Шеллинга о противоречиях в "Я", ставшее одним из краеугольных камней диалектики в классическом немецком идеализме.

Но с другой стороны, автор "Литературных мечтаний" не хочет начинать свое обозрение издалека, с "прелюдии о литературе средних и новых веков"; он отказывается "толковать даже и о блаженной памяти классицизме и романтизме". В этом демонстративном самоограничении не только насмешка над Марлинским, с его появившимся незадолго перед тем пространным литературным обозрением "от яиц Леды" до Н. Полевого см. В какой-то мере здесь содержится вызов и Надеждину, и всей русской философской эстетике.

Ведь практиковавшиеся ею обширные экскурсы в древнюю и средневековую эпохи обосновывали историко-философскую сторону системы, то есть последовательное движение классической, романтической и новейшей форм в мировом искусстве. Только после соответствующего обоснования критик считал себя вправе обратиться к литературе русской, которой посвящались лишь заключительные страницы работы. Так, в частности, строилась и диссертация Надеждина "О происхождении, природе и судьбах поэзии, называемой романтической", где из десяти печатных листов текста русской литературе посвящено заключительных шесть-семь страниц.

Белинский же прямо от философских посылок своей статьи переходит к состоянию отечественной литературы "... Различие не только количественное, но и принципиальное!

ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ ПРИ ВВОДНЫХ СЛОВАХ, СЛОВОСОЧЕТАНИЯХ И ПРЕДЛОЖЕНИЯХ

Да и темы на этом не исчерпываются; остается сказка, миф; а материнство и плодородие, и также отцовство, может входить в любой из этих пяти пунктов и во все вместе взятые. По этой причине поэт мог бы отделaться простой нумерацией витков, исходя из того, что поэзия — это высшая математика. А цифры — немые факты. Но поэту сего может быть мало.

Мудрые мысли, чвсть 23

Основная проблема нашего времени — это гордость. Мы в жизни любим только раз, а после ищем лишь похожих С. Бесценный дар отдав кому попало, Родного встретив, не сумеешь полюбить. Омар Хайям. Как взрослый самостоятельный состоявшийся человек хочу лечь на пол и лежать до тех пор, пока всё не станет так, как я хочу. Любовь — это соединение души, ума и тела. Следите за очерёдностью. Прежде чем переживать по поводу чужого мнения или из—за того, что кто—то в Вас разочаровался, спросите себя: неужели смысл Вашей жизни заключается в том, чтобы оправдать чужие ожидания? Счастье любит тишину. Почему мы должны жить по общим правилам?

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Беслан. Помни / Beslan. Remember (english & español subs)

Евгений Онегин. Сочинения Александра Пушкина. В. Г. Белинский

Спокойно зрит на лица подсудимых, Добру и злу внимая равнодушно2. Он был яркою зарею и торжественным рассветом эры нового, истинного искусства, и он нашел себе отзыв в поэтах новейшего времени, которые возвратили искусству его достоинство, униженное, поруганное французскими классиками. В начале XIX века явился новый великий гений, проникнутый его духом, который докончил соединение искусства с жизнию, взяв в посредники историю. Вальтер Скотт в этом отношении был вторым Шекспиром, был главою великой школы, которая теперь становится всеобщею и всемирною. И кто знает? Разве уже и теперь не все убеждены, что божие творение выше всякого человеческого, что оно есть самая дивная поэма, какую только можно вообразить, и что высочайшая поэзия состоит не в том, чтобы воспроизводить его в совершенной истине и верности?..

И до Белинского было так, что в борьбе против литературных авторитетов угадывались те или .. В наше время невозможна, идеальная поэзия? Нет. Поэзия двумя, так сказать, способами объемлет и воспроизводит явления жизни. . Итак, в наше время невозможна идеальная поэзия? Нет, именно в​. Счастье нам от Бога данное, Счастье наше долгожданное, И другому не бывать. Так возникает тема отрицания земного мира, предстающего в сравнении ценности, которым нет точного имени и которые невозможны на земле. Вся его поэзия отрицает, нигилистически относится к сложившимся на.

Пора гнездо устроить, Чтоб детушек покоить". И такова вся эта баллада от первого до последнего слова! В народных русских песнях, вместе взятых, не больше русской народности, сколько заключено ее в этой балладе!

Гранин ; Итак, в наше время невозможна идеальная поэзия... Белинский ; Бороду, однако ж, он брил и волосы носил по-немецки И. Тургенев ; Вот, знаете, странно... Если вводные слова стоят после сочинительных союзов, они, как правило, отделяются от них запятой: Откуда-то берется энергия, и, главное, не чувствуешь усталости В. Арсеньев ; По сравнению с Есениным дар Маяковского тяжелее и грубее, но зато, может быть, глубже и обширнее Б. Пастернак ; Страданьем великим и смертью он [Блок] искупил не только всяческую свою вольную и невольную вину, но, может быть, отчасти позор и грех России 3. Гиппиус ; Я, естественно, разделяю участь всех современных собратьев Брюсова: он с ними при случае любезен, при случае груб, как будто всех презирает, а, в сущности, никого и не видал: нужды не чувствовал смотреть 3.

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Стихи. Читает Елена Кирьянова