Лирическое отступление в мертвых душах

Они настолько органично вошли в структуру этого удивительного произведения, что мы не представляем уже его без замечательных монологов автора. Об этом читайте в статье. Глава Фрагмент текста Глава I Это саркастическое рассуждение на тему благочестия и порядочности помещиков. По мнению Гоголя, все помещики одинаково непорядочны. Среди всех особенно выделяются толстые — они всегда выглядят представительно, никогда не занимают посредственные должности, в отличии от тонких. Такое едкое замечание высмеивает традицию пренебрегать умственными способностями человека — в аппарате всегда находятся люди, которые любым способом умеют удержать за собой место, но при этом они малообразованны и почти ничего не понимают в своей работе. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно.

Лирические отступления в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души»

Гоголь Н. Какова роль лирических отступлений в первом томе поэмы Н. Гоголя Мертвые души? Перейти к списку задач и тестов по теме "Какова роль лирических отступлений в первом томе поэмы Н. Гоголь великий писатель первой половины 19 века. В своих произведениях он затрагивал проблемы угнетения народа, крепостного права, также своеобразие его творчества заключается в том, что он один из первых показал широчайшую картину чиновничьей России.

Какова роль лирических отступлений в первом томе поэмы Н.В. Гоголя Мертвые души?

Они настолько органично вошли в структуру этого удивительного произведения, что мы не представляем уже его без замечательных монологов автора.

Об этом читайте в статье. Глава Фрагмент текста Глава I Это саркастическое рассуждение на тему благочестия и порядочности помещиков. По мнению Гоголя, все помещики одинаково непорядочны. Среди всех особенно выделяются толстые — они всегда выглядят представительно, никогда не занимают посредственные должности, в отличии от тонких. Такое едкое замечание высмеивает традицию пренебрегать умственными способностями человека — в аппарате всегда находятся люди, которые любым способом умеют удержать за собой место, но при этом они малообразованны и почти ничего не понимают в своей работе.

Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно.

Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а все прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят. Наружного блеска они не любят; на них фрак не так ловко скроен, как у тоненьких, зато в шкатулках благодать Божия. У тоненького в три года не остается ни одной души, не заложенной в ломбард; у толстого спокойно, глядь — и явился где-нибудь в конце города дом, купленный на имя жены, потом в другом конце другой дом, потом близ города деревенька, потом и село со всеми угодьями.

Наконец толстый, послуживши богу и государю, заслуживши всеобщее уважение, оставляет службу, перебирается и делается помещиком, славным русским барином, хлебосолом, и живет, и хорошо живет. А после него опять тоненькие наследники спускают, по русскому обычаю, на курьерских все отцовское добро.

Глава II Периферия страны имеет довольно привычные пейзажи. Едва только ушел назад город, как уже пошли писать, по нашему обычаю, чушь и дичь по обеим сторонам дороги: кочки, ельник, низенькие жидкие кусты молодых сосен, обгорелые стволы старых, дикий вереск и тому подобный вздор. Попадались вытянутые по шнурку деревни, постройкою похожие на старые складенные дрова, покрытые серыми крышами с резными деревянными под ними украшениями в виде висячих шитых узорами утиральников.

Несколько мужиков, по обыкновению, зевали, сидя на лавках перед воротами в своих овчинных тулупах. Бабы с толстыми лицами и перевязанными грудями смотрели из верхних окон; из нижних глядел теленок или высовывала слепую морду свою свинья.

Словом, виды известные. Глава III Люди, которые имеют нетипичные черты внешности или характера всегда очень запоминающиеся — их легко описывать. Люди же, которые обладают типичными чертами, вызывают несказанные трудности для описания — для того, чтобы найти их индивидуальные черты необходимо детально присмотреться. Тут придется сильно напрягать внимание, пока заставишь перед собою выступить все тонкие, почти невидимые черты, и вообще далеко придется углублять уже изощренный в науке выпытывания взгляд.

Делают они это не потому, что этого требуют обстоятельства, а потому, что испытывают моральную потребность в этом поступке. Есть люди, имеющие страстишку нагадить ближнему, иногда вовсе без всякой причины. Иной, например, даже человек в чинах, с благородною наружностию, со звездой на груди, будет вам жать руку, разговорится с вами о предметах глубоких, вызывающих на размышления, а потом, смотришь, тут же, пред вашими глазами, и нагадит вам.

И нагадит так, как простой коллежский регистратор, а вовсе не так, как человек со звездой на груди, разговаривающий о предметах, вызывающих на размышление, так что стоишь только да дивишься, пожимая плечами, да и ничего более. Глава V Жизнь в большинстве своих случаев отличается существенным однообразием и скукой.

Порой в жизни людей появляется необычайная радость — кратковременная, но запоминающаяся, которая подобно восхитительному экипажу проносится мимо, оставляя восхищенных людей стоять на обочине с разинутым ртом.

Везде, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плесневеющих низменных рядов ее, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то, что случалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь.

Везде поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными конями и сверкающим блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унесся и пропал из виду дивный экипаж. У русских людей есть особенность придумывать меткие прозвища.

Как бы потом не старался человек избавиться от него — все равно не получится облагородить это прозвище. Каждый народ носит свои ментальные особенности в речи, так например, англичане с легкостью могут выдать что-то жизненно-мудрое, французы кокетливое, немцы что-то замысловато-умное, но только русские люди способны выдать нечто душевное, идущее от самого сердца.

Выражается сильно российский народ! И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во все свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица.

Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором. Как несметное множество церквей, монастырей с куполами, главами, крестами, рассыпано на святой, благочестивой Руси, так несметное множество племен, поколений, народов толпится, пестреет и мечется по лицу земли.

И всякий народ, носящий в себе залог сил, полный творящих способностей души, своей яркой особенности и других даров нога, своеобразно отличился каждый своим собственным словом, которым, выражая какой ни есть предмет, отражает в выраженье его часть собственного своего характера.

Сердцеведением и мудрым познаньем жизни отзовется слово британца; легким щеголем блеснет и разлетится недолговечное слово француза; затейливо придумает свое, не всякому доступное, умно-худощавое слово немец; но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово.

Глава VI Во время юности людям свойственно находить интересными даже самые обыденные вещи — архитектурные здания, эмоции людей. Вспоминая, какими они были раньше эмпатичными, люди часто удивляются своему былому пылу и не понимают, как можно было восхищаться такими обыденными вещами. Уездный чиновник пройди мимо — я уже и задумывался: куда он идет, на вечер ли к какому-нибудь своему брату, или прямо к себе домой, чтобы, посидевши с полчаса на крыльце, пока не совсем еще сгустились сумерки, сесть за ранний ужин с матушкой, с женой, с сестрой жены и всей семьей, и о чем будет веден разговор у них в то время, когда дворовая девка в монистах или мальчик в толстой куртке принесет уже после супа сальную свечу в долговечном домашнем подсвечнике.

Подъезжая к деревне какого-нибудь помещика, я любопытно смотрел на высокую узкую деревянную колокольню или широкую темную деревянную старую церковь. Заманчиво мелькали мне издали сквозь древесную зелень красная крыша и белые трубы помещичьего дома, и я ждал нетерпеливо, пока разойдутся на обе стороны заступавшие его сады и он покажется весь с своею, тогда, увы!

Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомый деревне и равнодушно гляжу на ее пошлую наружность; моему охлажденному взору неприютно, мне не смешно, и то, что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста.

О моя юность! Глава VII Русская аристократия всегда очень требовательна к речи, в частности к литературной речи. Однако они, как правило, мало что могут сказать на их родном русском.

Таково на Руси положение писателя! Впрочем, если слово из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве, что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос картавя, по-английски произнесут как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят себе на даче избу в русском вкусе.

Вот каковы читатели высшего сословия, а за ними и все причитающие себя к высшему сословию! А между тем какая взыскательность! Конечно, мудрена женская половина человеческого рода; но почтенные читатели, надо признаться, бывают еще мудренее. Первые умеют удачно польстить своим читателям — этот тип писателей описывают возвышенные чувства и необычные красоты и поэтому они пользуются огромной популярностью у читателей. Как правило, молодые люди благоговеют при одном из имени и готовы преклоняться перед талантами этих людей.

Другой тип писателей — писатели, которые находят в себе силы для дерзости. Они смело описывают мелкие жизненные нити, которые делают нашу жизнь менее похожей на сказку. Такие писатели не пользуются спросом — их считают невеждами и неумехами.

Счастлив путник, который после длинной, скучной дороги с ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьями колокольчиков, починками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами видит наконец знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками, и предстанут пред ним знакомые комнаты, радостный крик выбежавших навстречу людей, шум и беготня детей и успокоительные тихие речи, прерываемые пылающими лобзаниями, властными истребить все печальное из памяти.

Счастлив семьянин, у кого есть такой угол, но горе холостяку! Счастлив писатель, который мимо характеров скучных, противных, поражающих печальною своею действительностью, приближается к характерам, являющим высокое достоинство человека, который из великого омута ежедневно вращающихся образов избрал одни немногие исключения, который не изменял ни разу возвышенного строя своей лиры, не ниспускался с вершины своей к бедным, ничтожным своим собратьям, и, не касаясь земли, весь повергался в свои далеко отторгнутые от нее и возвеличенные образы.

Вдвойне завиден прекрасный удел его: он среди их, как в родной семье; а между тем далеко и громко разносится его слава. Он окурил упоительным куревом людские очи; он чудно польстил им, сокрыв печальное в жизни, показав им прекрасного человека. Все, рукоплеща, несется за ним и мчится вслед за торжественной его колесницей.

Великим всемирным поэтом именуют его, парящим высоко над всеми другими гениями мира, как парит орел над другими высоко летающими. При одном имени его уже объемлются трепетом молодые пылкие сердца, ответные слезы ему блещут во всех очах… Нет равного ему в силе — он бог!

Ему не собрать народных рукоплесканий, ему не зреть признательных слез и единодушного восторга взволнованных им душ; к нему не полетит навстречу шестнадцатилетняя девушка с закружившеюся головою и геройским увлеченьем; ему не позабыться в сладком обаянье им же исторгнутых звуков; ему не избежать, наконец, от современного суда, лицемерно-бесчувственного современного суда, который назовет ничтожными и низкими им лелеянные созданья, отведет ему презренный угол в ряду писателей, оскорбляющих человечество, придаст ему качества им же изображенных героев, отнимет от него и сердце, и душу, и божественное пламя таланта.

Ибо не признаёт современный суд, что равно чудны стекла, озирающие солнцы и передающие движенья незамеченных насекомых; ибо не признаёт современный суд, что много нужно глубины душевной, дабы озарить картину, взятую из презренной жизни, и возвести ее в перл созданья; ибо не признаёт современный суд, что высокий восторженный смех достоин стать рядом с высоким лирическим движеньем и что целая пропасть между ним и кривляньем балаганного скомороха!

Не признаёт сего современный суд и все обратит в упрек и поношенье непризнанному писателю; без разделенья, без ответа, без участья, как бессемейный путник, останется он один посреди дороги. Сурово его поприще, и горько почувствует он свое одиночество. И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы!

И далеко еще то время, когда иным ключом грозная вьюга вдохновенья подымется из облеченной в святый ужас и в блистанье главы и почуют в смущенном трепете величавый гром других речей… Глава IX Людям свойственно видеть во всех литературных героях свои портретные отображения. Если писатель использует в своем произведении какое-либо имя, то сразу же все носители таких имен начинают сравнивать себя с этим литературным героем. Если же писатель рискнет и укажет, что его персонаж — чиновник, то дело будет еще хуже — сразу же все чиновники ополчатся против него.

Какое ни придумай имя, уж непременно найдется в каком-нибудь углу нашего государства, благо велико, кто-нибудь, носящий его, и непременно рассердится не на живот, а на смерть, станет говорить, что автор нарочно приезжал секретно, с тем чтобы выведать все, что он такое сам, и в каком тулупчике ходит, и к какой Аграфене Ивановне наведывается, и что любит покушать.

Назови же по чинам — боже сохрани, и того опасней. Теперь у нас все чины и сословия так раздражены, что все, что ни есть в печатной книге, уже кажется им личностью: таково уж, видно, расположенье в воздухе.

Глава X Людям свойственно заблуждаться — многие готовы признать себя дураками имея какое-либо незначительное негативное качество, невзирая на свои положительные. Очень часто в жизни случается так, что человек из-за того, что он не смог увидеть предмет своего сомнения со стороны, начинает идти по ложному пути, напротив же, по происшествии времени у потомков появляется возможность проанализировать ошибки предков и высмеять их заблуждения, но в то же время сами они точно также заблуждаются по вопросу вещей, которые актуальны в их время или которые находятся под детальным их изучением.

Довольно из десяти сторон иметь одну глупую, чтобы быть признану дураком мимо девяти хороших. Читателям легко судить, глядя из своего покойного угла и верхушки, откуда открыт весь горизонт на все, что делается внизу, где человеку виден только близкий предмет. И во всемирной летописи человечества много есть целых столетий, которые, казалось бы, вычеркнул и уничтожил как ненужные. Много совершилось в мире заблуждений, которых бы, казалось, теперь не сделал и ребенок.

Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть вечной истины, тогда как перед ним весь был открыт прямой путь, подобный пути, ведущему к великолепной храмине, назначенной царю в чертоги!

Всех других путей шире и роскошнее он, озаренный солнцем и освещенный всю ночь огнями, но мимо его в глухой темноте текли люди.

И сколько раз уже наведенные нисходившим с небес смыслом, они и тут умели отшатнуться и сбиться в сторону, умели среди бела дня попасть вновь в непроходимые захолустья, умели напустить вновь слепой туман друг другу в очи и, влачась вслед за болотными огнями, умели-таки добраться до пропасти, чтобы потом с ужасом спросить друг друга: где выход, где дорога?

Видит теперь все ясно текущее поколение, дивится заблужденьям, смеется над неразумием своих предков, не зря, что небесным огнем исчерчена сия летопись, что кричит в ней каждая буква, что отвсюду устремлен пронзительный перст на него же, на него, на текущее поколение; но смеется текущее поколение и самонадеянно, гордо начинает ряд новых заблуждений, над которыми также потом посмеются потомки.

Однако, бывает и так, что некоторые страсти у человека возникают из-за высших сил. Такие страсти преследуют человека с самого рождения и терзают всю жизнь. Мудр тот, кто не гнушается никаким характером, но, вперя в него испытующий взгляд, изведывает его до первоначальных причин. Быстро все превращается в человеке; не успеешь оглянуться, как уже вырос внутри страшный червь, самовластно обративший к себе все жизненные соки. И не раз не только широкая страсть, но ничтожная страстишка к чему-нибудь мелкому разрасталась в рожденном на лучшие подвиги, заставляла его позабывать великие и святые обязанности и в ничтожных побрякушках видеть великое и святое.

Бесчисленны, как морские пески, человеческие страсти, и все не похожи одна на другую, и все они, низкие и прекрасные, вначале покорны человеку и потом уже становятся страшными властелинами его.

Блажен избравший себе из всех прекраснейшую страсть; растет и десятерится с каждым часом и минутой безмерное его блаженство, и входит он глубже и глубже в бесконечный рай своей души.

Но есть страсти, которых избранье не от человека. Уже родились они с ним в минуту рожденья его в свет, и не дано ему сил отклониться от них. Высшими начертаньями они ведутся, и есть в них что-то вечно зовущее, неумолкающее во всю жизнь. Глава XI В быстрой езде есть своя прелесть. Кажется, что у тебя вырастают крылья и ты сам летишь, подобно птице, а навстречу тебе летят города, деревни, люди.

Вся Русь мчится подобно тройке лошадей — подобная молнии.

Лирические отступления

Перейти к списку задач и тестов по теме "Лирические отступления в поэме Н. Наибольшее значение имеют лирические отступления о России и русском народе. На протяжении всей поэмы утверждается идея автора о положительном образе русского народа, которая сливается с прославлением и воспеванием родины, в чем выражается гражданско-патриотическая позиция автора.

Лирические отступления в поэме “Мертвые души” по главам (список, таблица с цитатами)

Лирические отступления в поэме Н. Тип: Проблемно-тематический анализ произведения Лирическое отступление — внесюжетный элемент произведения; композиционно-стилистический приём, заключающийся в отступлении автора от непосредственного сюжетного повествования; авторское рассуждение, размышление, высказывание, выражающее отношение к изображаемому или имеющее к нему косвенное отношение. Тематика лирических отступлений разнообразна. Корысть, взяточничество, чинопочитание — характерные их черты. Кажущееся на первый взгляд противопоставление толстых и тонких на самом деле выявляет общие отрицательные черты и тех и других. С горечью Гоголь пишет об уделе писателя-реалиста, который рискнул изобразить правду. Размышляя о писателе-реалисте, Гоголь определил значение своего творчества. Все человечество ушло от прямой дороги и стоит на краю пропасти. Гоголь указывает всем, что прямой и светлый путь человечества состоит в следовании нравственным ценностям, заложенным в христианском учении. В символическом образе птицы-тройки выразилась вера Гоголя в Россию как государство, которому предназначена свыше великая историческая миссия.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Лирическое отступление #12

Лирические отступления в поэме "Мертвые души" по главам (список, таблица с цитатами)

Они настолько органично вошли в структуру произведения, что мы уже не мыслим его без этих великолепных авторских монологов. Он становится не просто экскурсоводом, ведущим нас по страницам своего произведения, а, скорее, близким другом, с которым нам хочется разделить переполняющие нас эмоции. Высказывает ли автор свою горечь и гнев по поводу ничтожества показанных им героев, говорит ли о месте писателя в современном обществе, пишет ли о живом, бойком русском уме — источником его лиризма являются думы о служении родной стране, о ее судьбах, печалях и скрытых гигантских силах. Лирические места автором включены в произведение с большим художественным тактом. Вначале они содержат его высказывания только о героях произведения, но по мере развития сюжета их темы становятся все более разносторонними.

В произведении мы можем увидеть два типа лирических отступлений: для всей России. Лирические отступления о Руси, связывают вместе темы дороги, в “мертвых душах”, связанная с проблематикой Родины. Дорога - образ. Лирически отступления в поэме Гоголя «Мертвые души» вносят и о птице тройке»; заключительные строки «Мертвых душ» связаны с темой России. Сочинения / Гоголь Н.В. / Мертвые души / «Лирические отступления» в В. Г. Белинский тоже высоко оценивал лирическое начало “Мертвых душ”.

.

Лирические отступления в поэме Н.В.Гоголя «Мертвые души».

.

«Лирические отступления» в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души»

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Анализ лирического отступления в поэме "Мертвые души"