Изображение маленького человека

Первым ее затронул А. Продолжателями этой темы стали Н. Гоголь, Ф. Достоевский, А. Чехов и многие другие.

Сочинение на тему: "Образ маленького человека в русской литературе"

Начиная, пожалуй, с М. Карамзина, потянулась кудель осмысленного и откровенного повествования о жизни и судьбах слабых мира сего. Вслед за творчеством Николая Михайловича поспевали выходить на свет бессмертные романы и повести таких известных авторов, как А. Грибоедов, Н. Гоголь, Ф. Достоевский, А. Горький, и, конечно же, А.

Образ «маленького человека» (по повести «Шинель»)

Аникин А. Определение "маленький человек" — подлинный долгожитель в школьном и вузовском литературоведении. Лишенное научной сухости, оно удобно и для экзаменационных тем. Поэтому естественно, что сложился определенный смысловой и эмоциональный стереотип, сопровождающий это выражение.

Даже сами литературные герои откровенно так себя и рекомендуют: "Я, сударь, маленький человек" Кулигин из пьесы А. Островского "Гроза" , с естественным добавлением: "Меня обидеть можно! Вот, казалось бы, и весь нехитрый смысл этого наименования. Но это явно лукавая простота, которая из-за своего многолетнего, а то и векового бытования оказывается совершенно непродуктивной как для литературоведческого анализа, так и для живого, толкового сочинения. Эта видимая простоватость усугубляется и тем, что образ "маленького человека", из сострадания что ли, обычно примолаживают: добро, когда его родословную ведут от "Бедной Лизы" Н.

Карамзина, а то ведь откинут еще полвека и дадут в "отцы" Н. Гоголя с повестью "Шинель". Если взглянуть непредвзято, не через сложившиеся догмы, то увидим иную картину.

Во-первых, не всякий изображенный бедняк будет отвечать этой теме. Тот же Кулигин исполнен такого претенциозного пафоса, что определение "маленький человек" скорее маска, чем подлинность. Он хочет "умом громам повелевать", он все природные законы отвергнет и изобретет "перпету мобиле", пресловутый вечный двигатель, символ человеческой гордыни; он видит себя богачом, обладателем миллиона, судьей и благодетелем народа, чуть ли не глашатаем Бога в заключительной реплике "она теперь перед судией, который милосерднее вас" , да и "обидеть" его едва ли возможно: слишком назойливы и вызывающи у него требования "финансировать" его, кулигинские, изобретательские капризы...

Во-вторых, уже из короткой оценки Кулигина видно, что содержание образа с эмблемой "маленького человека" далеко не монотонно, скорее парадоксально, и именно это делает данную тему интересной и живой, несмотря на известные издержки всякого устойчивого выражения.

Коротко говоря, сложившийся шаблон состоит в том, что "маленький человек" рассматривается как жертва тех или иных общественных отношений: если он хорош предположим, как Самсон Вырин , то общество несправедливо держит его в четырнадцатом, последнем своем классе; если он плох, как чиновник девятого класса Акакий Башмачкин, то общество и виновато в его недостатках вспомним, что Н.

Чернышевский называл Акакия Акакиевича не иначе как "идиотом": "круглый невежда и совершенный идиот, ни к чему не способный", 5, 323. Раскрывать тему в подобном духе не только пошло или неинтересно, но главное - это значит не понимать текст, а подгонять его под идеологическую схему, которая остается живучей, несмотря на кажущуюся смену общественных идеологий. Так, в дальнейшем мы обратимся к тем же образам Пушкина и Гоголя, но подчеркнем, что строить социальную защиту их героев не входит в авторскую позицию, и это, однако, отнюдь не перечеркивает мотив сострадания: авторы видят своих героев не в социально-политических координатах, а скорее ставят их перед Богом, перед вечностью, перед сущностями человеческого бытия яркие символические эпизоды: притча о блудном сыне, выбор имени, смерть и преображение и т.

Общественное обличение затрагивает лишь одну из сторон в развитии темы "маленького человека", отраженную достаточно полно еще в литературе 18 века, прежде всего в "Путешествии из Петербурга в Москву" А. Радищева: "Опомнитесь, заблудшие, смягчитесь, жестокосердные; разрушьте оковы братии вашей, отверзите темницу неволи и дайте подобным вам вкусити радость общежития", 3, 2, 150. Идеализация страдальца особенно сильна у Карамзина, не в первый раз в литературе доказавшего, что и "крестьянки любить умеют": отец Лизы "любил работу, пахал землю и вел всегда трезвую жизнь", мать — чувствительная и добрая старушка, сама Лиза, "не щадя красоты своей, трудилась день и ночь".

Однако у того же Радищева "маленький человек" может быть и средоточием порока "валдайские любовницы" , и жестокости восставшие рабы , и "соучастником разврата своего барина" глава "Медное" : "Твой разум чужд благородности мыслей, ты умереть не умеешь, ты склонишься и будешь раб духом, как и состоянием" 3, 2, 181. Как видим, уже в своих истоках образ маленького человека вовсе не всегда связан с пафосом сочувствия и защиты слабого; обличение в этой теме развито ничуть не меньше.

Все же и за десятилетия до пушкинского "Станционного смотрителя" чувствуется, что тема уже освоена, само определение "маленький человек" становится привычным, основным же мотивом прозы 18 века будет утверждение равенства: "Солнце равно освещает и помещика и крестьянина...

Никак не вообразительно мне, что вельможа от маленького человека, а малочинный от крестьянина весьма отличен был", — сказано А. Сумароковым "О домостроительстве" 3, 1, 74. Это, конечно, не так, и не следует пафос радищевского "Путешествия... Развитие мотива, думается, определено не столько чеканной и внутренне неподвижной формулой равенства всех под солнцем, сколько иным равенством — перед Богом, перед Христом, что также было включено в традицию "маленького человека" как непременный компонент, причем уже у самых истоков литературной темы: для Радищева в главе "Хотилов" равенство под солнцем непосредственно сопряжено с "храмом живым Бога", провозглашающим "разрушить оковы братии вашей".

Движение темы, а не монотонное повторение призывов, с одной стороны, определялось живой диалогичностью, личностным соучастием Бога и человека: под солнцем человек безличен и неизменен, солнце равно греет и грешника, и праведника; пред Богом человек предстает вечно меняющимся, соотносимым с идеалом жизни, он ответственен и активен. Вообще обращенность к Богу будет одной из обязательных черт образа "маленького человека", сама типология этих героев будет определена именно их пониманием Бога.

С другой стороны, в трактовке темы есть и своя ограниченность: здесь литература ведет самый непосредственный диалог с Библией и Церковью, более обязательный, чем в иных тематических плоскостях например, в темах природы, войны, социальных движений и др. Скажем, наконец, что если искать первоисточник для темы "маленького человека" в русской литературе, то это будет прежде всего сама Библия, особенно — Евангелие, от которого, можно думать, ведет свою родословную понятие маленького человека.

Человек, нарисованный в Евангелии, есть именно "м а л ы й", меньший перед Богом, а не перед земной властью, или силой, или богатством.

Более того, земное значение человека и его облик перед Богом не совпадают. Христос прежде всего обращен к "униженным и оскорбленным": "Придите ко мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас" Мф. Дадим еще несколько емких евангельских стихов, которые определяют смысловое ядро нашей темы; "То, что сделали вы одному из братьев моих меньших, то сделали мне" Мф.

Итак, евангельский человек м а л своим духом, унижен, порочен и слаб, но устремлен к Богу, ожидает высшего суда, преображается, несмотря на земное унижение "последние станут первыми".

Высший завет — стремиться к благополучию не на Земле, а в Царстве Небесном, что достигается служением Богу в любви к ближнему и в неизбежном страдании. В этом смысле "маленький человек" никогда не вовлечен в крайнюю греховность: "Будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления… Но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения во век" Мф.

Это не святой, но и не воплощение дьявола. Примерами из евангельских сюжетов будут "блудный сын", Мария Магдалина, хананеянка с дочерью, прокаженный самарянин, наконец — собирательный образ "блаженного" из Нагорной проповеди. Словом, христианский человек есть именно "маленький человек" в скобках заметим, что здесь нет оценочного оттенка и "маленький человек" может быть богаче и глубже любого романтического героя — титана.

Основные черты образа маленького человека даны в Евангелии по-притчевому кратко и емко, это почти чистая и д е я образа; литературное развитие дает художественное и потому живое и многообразное бытование этого образа. Причем мы выделяем особо классику XIX века в развитии темы по следующей причине. Литература в традиции Радищева словно исчерпала веру в земное благополучие "маленького человека", возвращается к трагическому пафосу Евангелия с ощущением никогда не преодолимого земного страдания, что дало импульс для сравнительно быстрого развития темы от Самсона Вырина до Платона Каратаева, причем трагический пафос обуславливает и философское углубление героя.

Наоборот, революционный пафос спасения "маленького человека", яркий и привлекательный сам по себе, оказался неплодотворным для глубины художественного изображения личности. Развитие темы "маленького человека" имеет свою собственную логику, что мы и постараемся проследить в дальнейшем. Если Евангелие дает смысловой центр образа "маленького человека", то можно выделить и ряд общих признаков, по которым собственно мы и относим к нашей теме литературных героев. Чисто внешние черты здесь не помогают: не всякий крепостной или чиновник 14 класса будет "маленьким человеком" в литературе.

Ведь у Печорина, скажем, как прапорщика, тот же 14 чин, что и у Вырина, а гоголевские дядя Митяй и дядя Миняй такие же крепостные, как и Платон Каратаев. И для нашего героя характерен именно весь комплекс признаков, наличие отдельных из перечисленных черт еще не вводит его в русло "маленького человека".

В то же время нельзя сказать, что наличие признаков делает героев разных произведений одинаковыми: это именно тематические признаки, не тождественные с м ы с л у или художественной индивидуальности героя, каждый из которых будет совершенно по-своему н е с т и эту тему и раскрывать неповторимый смысл.

Мы остановимся на следующих произведениях русской классики, входящих в русло "маленького человека": "Станционный смотритель" А. Пушкина, "Шинель" Н. Гоголя, "Герой нашего времени" М.

Лермонтова, "Преступление и наказание" Ф. Достоевского, "Война и мир" Л. Толстого образ Платона Каратаева. Кроме того, нам интересен ряд "пограничных" образов, позволяющих оценить нюансы темы, контрастные отклонения от нее, уже переносящие героев в иную категорию например, Евгений из "Медного Всадника", Чичиков, Карандышев, герои "Грозы" А. Островского, наконец — ряд чеховских персонажей, на которых собственно тема маленького человека прерывается: Чехов "уничтожает" маленького человека, стремясь не столько к утверждению, сколько к перерождению подобного героя.

Вообще тема "маленького человека" в ее чистом виде, без перерастания в совершенно иную тему например, участие маленького человека в великом деле, как в статье М. Горького "О маленьких людях и о великой их работе", или переоценка духовности маленького человека: мал в обществе, но велик в душе и др. Итак, проследим развитие данного мотива, выбрав классические и хрестоматийные тексты, понимая, конечно, что вся полнота вариаций "маленького человека" нуждается в специальном, монографическом исследовании.

Пушкинский "Станционный смотритель" стал емким манифестом темы "маленького человека". Недаром к образу Самсона Вырина обращен Макар Девушкин из "Бедных людей" Достоевского, обозначен "Станционный смотритель" в гоголевской "Шинели", Лермонтов в тексте своего романа дает строку из пушкинской повести "по казенной надобности" … Есть ли смысл в самом выборе должности для "маленького человека"?

Пушкин отвергает роль "диктатора" почтовой станции, наоборот, подчеркивает: "смотрители суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях и не слишком сребролюбивые".

И Пушкину важно расположить такого героя в тесном соприкосновении с людскими судьбами, на дорогах судьбы, поэтому — такое "всеобщее" начало повести: "Кто не проклинал?

Кто не бранивался? Кто не требовал от них? Кто не почитает их извергами?.. Рассказчик А. Рассказчик в "Повестях Белкина" вообще играет важную роль в раскрытии смысла и темы "маленького человека": он и противоположен ему "бирал с бою то, что следовало мне по праву" , и вообще отдает должное праву сильного, а уж тем более — праву достойного, "маленький же человек" уповает не на право, а на милость.

В начале повести рассказчик иронически предлагает истинную иерархию в общежитии: "не чин чина почитай", а "ум ума почитай", но судьба Самсона Вырина и его дочери в конце концов отвергает всякую земную иерархию как нечто суетное, непостоянное и всегда неточное. Не случайно мечта о подлинной иерархии показана Пушкиным как противоречие Евангелию: "с кого бы начинали кушания подавать? Образно говоря, "маленький человек" не думает ни о каком первенстве и надеется лишь на то, что его не прогонят от стола вовсе.

В образе станционного смотрителя Пушкин отмечает не только смирение, кротость, как бы согласие с судьбой именно маленького человека, но и желание благополучия, скромных радостей. Естественный для какой-либо иной темы, в нашем русле этот момент становится катастрофой для героя. Поначалу Самсон Вырин и преуспел в своем роде: это человек, стремящийся уйти от страдания и неприятностей, "свежий и бодрый" в свои 50 лет, окружает свой маленький мир бальзаминами, греется у самовара, он особенный любитель пуншу то есть смеси рома с шампанским или — "кипяток с водкою", по В.

Точно не в соразмерности с этим незамысловатым комфортом Бог дает Самсону красавицу — дочь, которая тоже входит в малое хозяйство смотрителя "ею дом держался" , больше того — Дуня помогает своему отцу избегать всех страданий смотрителя.

Самсон Вырин тонко использует поразительную красоту дочери, чтобы сохранить свое благополучие: достаточно надвинуться грозе — появляется Дуня, "и барин, какой бы сердитый ни был, при ней утихает и милостиво со мной разговаривает" слова смотрителя.

Евангелие со всей очевидностью говорит о зле мира, называет дьявола "князем мира сего", "МЧ" упорно не хочет замечать этой очевидности как не "замечает" Вырин притчи о блудном сыне, нарочито изображенной в его доме и при своей скромности напрочь отвергает христианское мироустройство. Маленькому человеку особенно свойственно воспользоваться чьей-либо помощью, причем далеко не безопасной для ближнего и даже чреватой катастрофой: так, подчеркивает Пушкин, и Дуня, помогая "маленькому человеку" избегать неприятностей, сама постепенно развращается, в свои 14 лет выглядит "маленькой кокеткой", вполне к тому же уверенной в сладострастной привлекательности, даже власти своей красоты.

Видно, что "маленький человек", будучи сам "подавлен обстоятельствами", далеко не равнодушен к власти над ближним сравним поведение не — "маленького человека", мотив аристократической жизни: Онегин призывает "учиться властвовать собой", а не своим ближним, он удаляется от людей в чисто духовное одиночество — правда, если простить ему "белянки черноокой младой и свежий поцелуй". Аристократ пренебрегает "кратосом", властью, - маленький человек внутренне мечтает о ней.

Интересно заметить этимологию фамилии Выриных: "вырить" - значит "приноравливаться", а также "вырь" — это омут, темный и гибельный водоворот согласно словарю В. Красота Дуни столь соблазнительна, что А. Поцелуй "маленького человека — кокетки" вполне "отравлен", и далее уже не будет ничего удивительного в истории гусара Минского.

Это "долгое воспоминание" ср. Отметим, что толчком к "падению" Дуни становится именно стремление "маленького человека", Самсона Вырина, облегчить свои, и без того не такие уж "крестные", смотрительские "муки". В "маленьком человеке" живет зародыш мести, преодоления своего подчиненного положения, и Дуня пользуется первой возможностью, чтобы порвать с судьбой "малых сих".

Этим она приносит отцу уже подлинные, безмерные мучения грубо говоря, он лишен и любимой дочери, и защиты от зла в этом мире , но не его ли здесь вина прежде всего?

Но "маленький человек" не столько анализирует, сколько смиренно сносит новые мучения, протест Вырина быстро гаснет, и он уже принимает удары жизни как неизбежное наказание: "От беды не отбожишься, что суждено, тому не миновать".

Судьба Самсона Вырина плачевна: едва почуяв малое благо, он теряет все, теряет неизмеримо больше. Кажется, иначе сложилась история Дуни: ромистр Минский из победителя и похитителя превратился в покоренного.

Интересную сцену дает Пушкин: ротмистр "сидит в задумчивости. Дуня … сидела на ручке его кресел, как наездница в своем английском седле.. Где былая свобода, живость, артистизм Минского?

Образ "маленького человека" в русской литературе 19 века

Аникин А. Определение "маленький человек" — подлинный долгожитель в школьном и вузовском литературоведении. Лишенное научной сухости, оно удобно и для экзаменационных тем. Поэтому естественно, что сложился определенный смысловой и эмоциональный стереотип, сопровождающий это выражение.

Маленький человек

Маленький человек Материал из Википедии — свободной энциклопедии Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии , проверенной 1 марта 2019; проверки требуют 6 правок. Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии , проверенной 1 марта 2019; проверки требуют 6 правок. Первым образом маленького человека стал Самсон Вырин из повести А. Традиции Пушкина продолжил Н. Чехов , А. Куприн , М. Горький , Л. Андреев , Ф. Сологуб , А. Аверченко , К.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Лекция 2.1 - «Маленький человек» и его хронотоп. Петербург Самсона Вырина

Your browser does not support JavaScript!

И первым в этом ряду был, конечно, А. Многое вытерпел смотритель маленькой почтовой станции в своей горемычной жизни, многое перенес. Почти каждый из проезжающих вольно или невольно обижал его, вымещая на нем, безответном чиновнике, досаду за плохие дороги и задержку лошадей. У него была одна отрада — дочь Дуня, которую он любил больше самой жизни. Но и ее он лишился: Дуню увез с собой в Петербург проезжий офицер Минский.

Работа по теме: литра ответы. Глава: Образ "маленького человека" в русской литературе 19 века. ВУЗ: СПбГУ. Суть и характер «маленького человека» несет на себе определенный акцент, который красноречиво был оставлен многими авторами русской. "Маленький человек" - это один из типов литературных героев. Первым писателем, который ввёл в русскую литературу образ "маленького человека"​.

.

ОБРАЗ “МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА” В ПОВЕСТИ Н. В. ГОГОЛЯ “ШИНЕЛЬ”

.

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: «Шинель». Образ «маленького человека» в литературе - Русская литература 8 класс #21 - Инфоурок