Чертов мост 4 глава

По словам сведущих офицеров, из-за мулов могла пойти к черту вся кампания: задержка в несколько дней давала французам возможность подготовиться к защите Альпов. С фельдмаршалом, по рассказам, случился припадок бешенства, когда он узнал, что, несмотря на все обещания австрийцев, мулы для перехода через Альпы ими не были в Таверне заготовлены. Штааль уже почти целую неделю находился в этой скучной деревушке, служившей станцией на большой почтовой дороге. Из Таверне русская армия должна была начать свой поход, который в последний месяц был предметом дипломатической переписки, газетных статей и оживленных споров. После победы Суворова при Нови многим, не только в союзных странах, но и в самой Франции, казалось, что революции пришел конец.

РУССКИЕ СВОИХ НЕ БРОСАЮТ

Швейцарская кампания: С. Силы воюющих. При выступлении Суворова из Италии, силы воюющих на трех смежных театрах войны были следующие. На Рейне эрц-герцог Карл имел 44,000 человек против 50,000 Французов; из этих последних значительно больше половины было разбросано по крепостям. В северной Италии Мелас командовал 85,000; французских войск под главным начальством Шампионэ было никак не больше 50,000. В Швейцарии со стороны союзников находились корпуса Римского-Корсакова в 24,000 человек и временно, до прибытия Суворова Готце в 22,000; кроме того оставалось за Рейном из корпуса Корсакова 3,000, да ожидались: принц Конде с 5,000 и Суворов с 21,000 человек; у Массены же состояло под начальством больше 84,000. Из этого видно, что на главном театре войны, в Швейцарии, численный перевес был на стороне Французов, а если бы Готце оставил Швейцарию, то неравенство сил сделалось бы разительным.

Г.П. Драгунов. Чёртов мост. Глава 1. Бурный 1799-й (Суворов в Тичино). Часть 4

Алданов — псевдоним, являющийся анаграммой его настоящей фамилии — Ландау. Одним словом, перед читателем в процессе чтения сама собой вырастает величественная и одновременно тщательно прописанная в деталях картина той величественной эпохи. По писательской воле Алданова он оказывается в гуще самых драматических событий, является их вольным ли невольным свидетелем. Это дает автору особые возможности, которых лишен профессиональный историк. Среди профессиональных историков до сих пор бытуют два мнения относительно того, как именно погиб Робеспьер.

Одни считают, что его убили, другие — что он покончил с собой. Интересно, что и те и другие приводят в доказательство своей версии свидетельства очевидцев. Но как бы там ни было, обе точки зрения считаются авторитетными, и приняв одну, неизбежно отвергнешь другую.

Алданов прибегает к следующему приему: его герой Штааль присутствует на историческом заседании Конвента, но поскольку оно длится очень долго, устает и засыпает и конкретный момент гибели диктатора остается им не увиденным. Таким образом, найден остроумный выход из положения: герой романа и участник события, и не свидетель его.

Соблюдена интеллектуальная честь автора, при этом читателю дана возможность максимально близко подойти к подлинной сути описанного события, пережить его во всей полноте нюансов. После ряда блистательных побед одержанных русским гениальным полководцем в Италии над лучшими генералами Французской Республики, он вынужден, в результате интриг австрийских штабистов, спасать свою армию путем перехода из Италии в Швейцарию. Но, как известно, Суворов наоборот победил и не только преодолел альпийские перевалы, но и попутно основал новое государство — Швейцарскую федерацию.

Для того чтобы оттенить беспримерность подвига русских чудо-богатырей, Алданов дает в параллельном описании ничтожную, переполненную корыстной суетой жизнь неаполитанского двора, и бегство его на кораблях английской эскадры при приближении французских войск. Париж был как будто поменьше и победнее, чем родной город Кучкова Киев, особенно до разорения киевской земли князем суздальским Андреем Боголюбским.

Жить в Париже было много спокойнее, чем в Киеве. Не грозили французской столице ни половцы, ни печенеги, ни черные клобуки, ни исконные враги киевлян — суздальские и владимирские полчища.

Правда, при нынешнем великом князе Святославе Всеволодовиче киевская земля несколько отдохнула от войн и набегов, но еще свежи были в памяти киевлян и тяжелая дань, наложенная на город Ярославом Изяславичем, дань, которую платили все: игумены, и попы, и чернецы, и черницы, и латина, и иудеи, и гости.

Памятен был им и разгром Киева Андреем Боголюбским, когда были на всех людях стон и туга, скорбь неутешная и слезы непрестанные. Да и теперь каждый год могли нагрянуть и хан Гзак, и хан Кончак, окаянный безбожный и треклятый, и Ростиславичи Смоленские, а то и сам Всеволод Суздальский Большое Гнездо.

Город рос, процветал и славился наукой: прогремели на весь мир, вплоть до русской земли, великие парижские ученые: Адам с Малого моста, Петр Пожиратель, Петр Певец и особенно славный Абеляр. Молодой Андрей Кучков душой был рад тому, что послал его князь Святослав Всеволодович в Парижский университет изучать латинскую мудрость: trivium, quadrivium, physica, leges, decretum и sacra pagina [1].

Но родственник этот, славный воин и крестоносец, уже по-русски совсем не говорил. Принял он Андрея Кучкова радушно и в первые же дни показал ему столицу Франции.

Показал palatium insigne — дворец Филиппа-Августа, раскинувшийся на самом берегу реки, на восточном углу парижского острова [2]. Андрею Кучкову понравились и укрепления дворца, и собственные королевские покои, густо выстланные мягкой соломой, на которой почивал любивший роскошь Филипп-Август, и пышная, расписная, с позолоченными сводами баня, где два раза в год — на Рождество и на Пасху — купалась французская королева.

Понравились ему и подвальные помещения дворца, носившие название Conciergerie [3]. Показал Андрею родственник также окраины города: болота правого берега реки Сены — там король собирался строить новый дворец Лувр, и виноградники левого берега — среди них на горе святой Женевьевы раскинулся славный Парижский университет.

А затем воин повел Кучкова смотреть главное чудо столицы: Собор Божьей Матери, начатый постройкой не так давно архиепископом Морисом де Сюлли и уже почти готовый. По дороге они остановились поглядеть на зрелище, не привычное для молодого киевлянина. На севере острова, на высоком, в человеческий рост, квадратном костре из хвороста и соломы жгли трех колдунов, одну ведьму, двух мусульман, двух иудеев и одного кагота.

Андрею Кучкову это было хоть и страшно, но очень интересно: в Киеве никогда никого не жгли и даже вешали редко, а наказывали больше потоком, разграблением или простой денежной пеней.

Воин объяснил молодому человеку, что наследство сожженных поступит в королевскую казну, и похвалил мудрую финансовую политику короля Филиппа-Августа, отец которого, покойный Людовик VII, отличался чрезмерной кротостью, всем иноверцам был рад, колдунов жечь не любил, а потому и оставил казну совершенно пустою. Андрей Кучков не согласился, однако, со взглядом своего родственника: князь Ярослав завещал киевской земле наставления другого рода.

Когда дувший с реки Сены ветерок развеял запах горелого мяса и серы, а палач, le tourmenteur jure du Roy [4] , стал рассыпать лопатой пепел в разные стороны, они пошли дальше. Андрей Кучков очень хотел увидеть Собор Божьей Матери, но и боялся немного, как бы этот собор не оказался лучше церкви Святой Софии, которую великий князь Ярослав воздвиг в Киеве на удивление миру.

Оказалось, однако, что храмы совершенно друг на друга не похожи. Оба были на редкость хороши, только киевский светел и приветлив, а парижский угрюм и страшен: день и ночь. Андрей Кучков долго любовался великолепным Собором Божьей Матери. Затем вместе с воином и со знакомым воина, пожилым благодушным монахом, они пошли закусить в соседний кабачок.

Он потягивал вино и задумчиво смотрел на раскаленный вертел, на котором жарился лебедь. Лицо у него было странное, усталое, темно-желтое, а глаза серые, холодные и недобрые.

Монах знал этого человека и шепнул спутникам, что по ремеслу он мастер-ваятель, происхождения же темного: едва ли не convers [5] , а впрочем, может быть, и не convers, но, во всяком случае, мастер весьма искусный и очень ученый человек.

С ним любили, встретившись в кабачке, поговорить о серьезных предметах знаменитейшие доктора и реалистского и номиналистского толка. Монах познакомил своих спутников с ваятелем, и они вместе уселись у очага.

Воин сообщил, что молодой иностранец прибыл из далекой страны, откуда была родом покойная королева Анна. Андрей Кучков был очень польщен похвалой своему городу и, как мог, восторженно описал Киев, его красоту и богатство, тридцать церквей и семьсот часовен, митрополию святой Софии, и храм Богородицы Десятинной, и златоверхий Михайловский монастырь, и верхний город с воротами Золотыми, Лядскими и Жидовскими, и великий двор Ярославль, и торговый квартал Подолье, и зеленый Кловский холм за Крещатицким ручьем, и пышные сады над самой прекрасной в мире рекой.

Воин между тем заказывал ужин, ибо время было позднее: четыре часа дня; парижане обедали утром часов в десять. Андрей Кучков нашел, что в Париже едят немного, но зато хорошо. Руками ели только рыбу, мясо и сладкое, а к супам были поданы ложки, бывшие в ту пору новинкой.

Хозяин принес несколько бутылок: предложил гостям и местное парижское вино, и греческое, и сладкий напиток Святой земли. После первого же блюда монах, обращаясь к скульптору, начал для приличия ученый разговор, коснулся prin-cipia essendi и principia cognoscendi [8] , процитировал Иоганна Стота Эригену, святого Ансельма и Бернарда Шартрского. Андрей Кучков слушал с благоговением, воин — с испугом, а ваятель — с усмешкой. Ваятель не ударил в грязь лицом и на цитаты ответил цитатами.

Он в учении номиналистов видел меньше заблуждений, чем в доктрине реалистов, и ставил Росцеллина Компьенского выше тех авторов, на которых ссылался монах. Но, впрочем, Росцеллина также ценил не слишком высоко и утверждал, что от споров великих учителей у него болит голова и рождаются странные сны. Говорит загадочно Соломон Премудрый: Multas curas sequuntur somnia, et in multis sermonibus invenietur stultitia [10].

Воин, которому надоели латинские цитаты, перевел разговор на темы военно-политические. С востока пришло недавно сенсационное известие: в Дамаске скоропостижно скончался великий мусульманский герой, знаменитый полководец, султан Юзуф бен-Айуб Салах-Эддин, в Европе именовавшийся Саладином. Над нашим правым делом восторжествовала его грубая сила.

Ваятель с усмешкой осушил кружку. Но воин, сам принимавший участие в Третьем крестовом походе, ударил рукой по столу и воскликнул, что хоть Саладин и неверный, и будет жариться в аду, но другого такого молодца не сыскать в целом мире. А молодой Кучков, утомленный молчанием, рассказал о том, как в их краях один могущественный князь, Андрей Боголюбский, человек скверный и жестокий, но весьма искусный в ратном деле, тоже хотел подчинить себе мир и действительно объединил русские земли: разорил и унизил Киев, подчинил себе смоленских, черниговских, волынских, полоцких, новгородских, рязанских, муромских князей.

Двадцать человек ворвалось к нему темной ночью. Князь бросился было к мечу, да ключник Амбал с вечера утащил княжеский меч из опочивальни, и убил Андрея Боголюбского мой родич Яким Кучков. Ваятель негромко рассмеялся. Multas suras sequuntur somnia… Quid est quod fuit? Воображение Творца велико, но не бесконечно. Бесконечна в мире только человеческая глупость.

Et aludavi magis mortuos, quam viventes et feliciorem utroque judicavi, qui necdum natus est, nec vidit mala quae sub sole fiunt [12]. Он вынул из кармана небольшую склянку и стал отсчитывать капли в стакан с водой.

Затем размешал и выпил. Говорят, будто восточные врачи знают такие капли, от которых сбываются человеческие желания. Хочу сравняться благочестием с благочестивейшими. Хочу, вслед за мудрыми учителями, опровергнуть в ученой книге печальные заблуждения номиналистов. Хочу превзойти храбростью Конрада Монферра. Хочу на турнире выбить копьем из седла Ричарда Львиное Сердце. Хочу, чтобы вслед за славной жизнью послал мне Господь честную смерть в бою с сарацинами за святое, правое дело.

Хочу затмить ученостью знаменитейших ваших учителей. Хочу также на турнире победить тебя, воин, после того, как ты выбьешь из седла Ричарда Львиное Сердце. А затем хочу сложить свою славу к ногам светлокудрой девы, что живет над рекой Борисфеном в тереме купца Коснячка.

Год тому назад у меня оставалось только одно: закончить статую, творение всей моей жизни. На прошлой неделе я в последний раз прикоснулся к ней резцом. Теперь я ничего больше не хочу.

Ваятель открыл окно и показал рукой на вершину Собора Божьей Матери. Спутники монаха немедленно присоединились к просьбе. Ваятель кивнул головой. Воин подозвал хозяина и стал расплачиваться.

Зато будет вечно жить в потомстве твое имя. Ибо вечен Собор Божьей Матери. Воин спрятал сдачу. Они вышли из кабачка и перешли через площадь, направляясь к собору.

У двери, ведущей на лестницу башен, сидела на тумбе дряхлая нищая старуха. Шамкая беззубым ртом, она бормотала дребезжащим голосом какую-то песенку. Лицо и платье древней старухи были одинакового серого цвета, цвета камней церкви. Ваятель остановился возле нее. Старуха бормотала: Pur kei nus laissum damagier?

Metum nus tors de lor dangier; Nus sumes homes cum il sunt; Тех membres avum cum il ont, Et allresi grans cors avum, Et altretant sotrir poum, Ne nus taut tors cuer sulement, Alium nus par serement… [14] Ваятель с усмешкой глядел на старуху. Вдруг в его глазах проскользнул ужас.

Г. П. Драгунов "Чёртов мост". Глава 1. Бурный 1799-й (Тичино) Часть1

Алданов - Чертов мост Краткое содержание Алданов Чертов мост В книге автор рассказывает о повседневной жизни Суворова, и раскрывает ее скрытые мотивы. Как и любой полководец, Суворов, намерен любой ценой спасти свой армию, которой он обязан своей жизнью. Для спасения своей армии, он был вынужден поехать в Швейцарию и Италию. Перед любой битвой Суворов обходил свои многочисленные полки с армией.

Вопросы и ответы к повести М. А. Алданова «Чертов мост»

Действие происходит в конце 18-го века. Её хозяин, очень некрасивый человек лет пятидесяти, масон и алхимик, собрался с Настенькой в путешествие по Европе и предложил Штаалю должность то ли секретаря, то ли проводника. Тот с радостью согласился. В это время умерла 67-летняя императрица Екатерина II. Её приближённый, граф Безбородко , боялся Павла , сына и наследника Екатерины, странного и мстительного человека, и помог ему уничтожить завещание императрицы, в котором та отдавала престол внуку. Через неделю забальзамированное тело Екатерины II перенесли в тронный зал, где с ней мог попрощаться любой желающий. Здесь Штааль встретился с Настенькой и своим приятелем Иванчуком, секретарём Безбородко, который пригласил влюблённых в загородный кабачок.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Швейцарская кампания: С.-Готар, Чертов мост; 1799

Алданов — псевдоним, являющийся анаграммой его настоящей фамилии — Ландау. Одним словом, перед читателем в процессе чтения сама собой вырастает величественная и одновременно тщательно прописанная в деталях картина той величественной эпохи. По писательской воле Алданова он оказывается в гуще самых драматических событий, является их вольным ли невольным свидетелем. Это дает автору особые возможности, которых лишен профессиональный историк.

Ослокрады (с иллюстрациями) Глава четвертая РАЗВЕДКА Часть 4. Интересно, когда же в последний раз чинили этот чертов мост?! Сколько я. Составьте план главы I (четвертая часть), которую можно озаглавить 'Ночь перед боем'. Вопросы и ответы к повести М. А. Алданова «Чертов мост» . В главе IV (часть четвертая) описываются события после победы русской. Г.П. Драгунов. Чёртов мост. Глава 1. Бурный й (Суворов в Тичино). Часть 4. _02 Не буду утомлять рассказом о том.

Дети добежали до моста и прыгнули в воду. Подплыв с боков к барахтающемуся телу, ребята подхватили его под мышки и кое-как выволокли на берег.

Краткое содержание Алданов Чертов мост

.

Алданов Марк - Чертов мост

.

.

.

.