Краткое содержание письмо о пользе стекла

Так ныне милость и любовь, И светлый Дщери взор Петровой Нас жизнью оживляет новой. VIII, 96 Е. Кто онаго знать не имеет? Златыя времена! О кроткие законы! Народу своему прощает милионы И, пользу общую отечества прозря, Учению велит расшириться в моря, Умножив бодрость в нем щедротою Своею! Эта поэма представляет собой своеобразный извод стихотворного панегирика и принадлежит к салонно-аристократической литературной традиции см.

Аудио биография Ломоносова

Проблема периодизации. Экономические и общественно-политические преобразования петровского времени. Петровская эпоха как переломный момент русской культуры. Русское просветительство. Журналистика и публицистика, их роль в идейно борьбе эпохи. Рукописная повествовательная литература. Театр и драматургия петровского времени.

Презентация на тему "Физические свойства стекла в литературном наследии М.В. Ломоносова"

Из ней разжженная река текла в пучину, 30 И свет, отчаясь, мнил, что зрит свою судьбину! Но ужасу тому последовал конец: Прогнали долгу ночь и жар свой погасили И Солнцу ясному рождение открыли. Но что ж от недр земных родясь произошло? Любезное дитя, прекрасное Стекло. Увидев, смертные о как ему дивились! Подобное тому сыскать искусством тщились. И было в деле сем удачно мастерство: 40 Превысило своим раченьем естество. Тем стало житие на свете нам счастливо: Из чистого Стекла мы пьем вино и пиво И видим в нем пример бесхитростных сердец: Кого льзя видеть сквозь, тот подлинно не льстец.

Стекло в напитках нам не может скрыть примесу; И чиста совесть рвет притворств гнилу завесу. Но столько ли уже, Стекло, твоих похвал, Что нам в тебе вино и мед сам слаще стал? Исполнен слабостьми наш краткий в мире век: Нередко впадает в болезни человек! Он ищет помощи, хотя спастись от муки, И жизнь свою продлить, врачам дается в руки.

Нередко нам они отраду могут дать, Умев приличные лекарства предписать; Лекарства, что в Стекле хранят и составляют; В Стекле одном оне безвредны пребывают. Мы должны здравия и жизни часть Стеклу: 60 Какую надлежит ему принесть хвалу! Хоть вместо оного замысловаты хины Сосуды составлять нашли из чистой глины; Огромность тяжкую плода лишенных гор Художеством своим преобратив в Фарфор, Красой его к себе народы привлекают, Что, плавая, морей свирепость презирают.

Однако был бы он почти простой горшок, Когда бы блеск Стекла дать помощи не мог. Имеет от Стекла часть крепости Фарфор; Но тое, что на нем увеселяет взор, Сады, гульбы, пиры и всё, что есть прекрасно, Стекло являет нам приятно, чисто, ясно. Искусство, коим был прославлен Апеллес И коим ныне Рим главу свою вознес, Коль пользы от Стекла приобрело велики, Которы ввек хранят геройских бодрость лиц, 80 Приятность нежную и красоту девиц; Чрез множество веков себе подобны зрятся И ветхой древности грызенья не боятся.

Когда неистовой свирепствуя борей Стисняет мразом нас в упругости своей, Великой не терпя и строгой перемены, Скрывает человек себя в толстые стены. Он был бы принужден без свету в них сидеть Или с дрожанием несносной хлад терпеть. Но солнечны лучи он сквозь Стекло впускает 90 И лютость холода чрез то же отвращает.

Отворенному вдруг и запертому быть, Не то ли мы зовем, что чудеса творить? Потом как человек зимой стал безопасен, Еще притом желал, чтоб цвел всегда прекрасен И в северных странах в снегу зеленой сад; Цейлон бы посрамил, пренебрегая хлад. И удовольствовал он мысли прихотливы: Зимою за Стеклом цветы хранятся живы; Дают приятной дух, увеселяют взор 100 И вам, красавицы, хранят себя в убор.

Позволь, любитель муз, я речь свою склоняю И к нежным сим сердцам на время обращаю. И музы с оными единого сродства; Подобна в них краса и нежные слова. Счастливой младостью твои цветущи годы И склонной похвала и ласковой природы Мой стих от оных к сим пренесть не возбранят.

Прекрасной пол, о коль любезен вам наряд! Дабы прельстить лицом любовных суеверов, 110 Какое множество вы знаете манеров; 238 И коль искусны вы убор переменять, Чтоб в каждой день себе приятность нову дать. Но было б ваше всё старанье без успеху, Наряды ваши бы достойны были смеху, Когда б вы в зеркале не видели себя.

Вы вдвое пригожи, Стекло употребя. Когда блестят на вас горящие алмазы, Двойной кипит в нас жар сугубыя заразы!

Но больше красоты и больше в них цены, 120 Когда круг них Стеклом цветки наведены. Вы кажетесь нам в них приятною весною, В цветах наряженной, усыпанных росою. Во светлых зданиях убранства таковы. Но в чем красуетесь, о сельски нимфы, вы? Природа в вас любовь подобную вложила, Желанья нежны в вас подобна движет сила; Вы также украшать желаете себя. За тем прохладные поля свои любя, Вы рвете розы в них, вы рвете в них лилеи, 130 Кладете их на грудь и вяжете круг шеи.

Таков убор дает вам нежная весна! Но чем вы краситесь в другие времена, Когда, лишась цветов, поля у вас бледнеют Или снегами вкруг глубокими белеют, Без оных что бы вам в нарядах помогло, Когда бы бисеру вам не дало Стекло? Любовников он к вам не меньше привлекает, Как блещущий алмаз богатых уязвляет. Или еще на вас в нем больше красота, 140 Когда любезная в вас светит простота! Так в бисере Стекло подобяся жемчугу, Любимо по всему земному ходит кругу. Им красится народ в полунощных степях, Им красится арап на южных берегах.

В Америке живут , мы чаем, простаки, Что там драгой металл из сребреной реки Дают европскому купечеству охотно И бисеру берут количество несчетно, Но тем, я думаю, они разумне нас, 150 Что гонят от своих бедам причину глаз. Им оны времена не будут ввек забвенны, Как пали их отцы для злата побиенны. По тягостном труде, снесенном на пучине, 160 Где предал он себя на произвол судьбине, Едва на твердый путь от бурь избыть успел, Военной бурей он внезапно зашумел.

С перстнями руки прочь и головы с убранством Секут несытые и златом и тиранством. Иных, свирепствуя, в средину гонят гор 170 Драгой металл изрыть из преглубоких нор. Смятение и страх, оковы, глад и раны, Что наложили им в работе их тираны, Препятствовали им подземну хлябь крепить, Чтоб тягота над ней могла недвижна быть. Обрушилась гора: лежат в ней погребенны Бесчастные! Оставив кастиллан невинность так попранну, 180 С богатством в отчество спешит по Океану, Надеясь оным всю Европу вдруг купить.

Но златом волн морских не можно утолить. Подобный их сердцам борей, подняв пучину, Навел их животу и варварству кончину, Погрязли в глубине, с сокровищем своим, На пищу преданы чудовищам морским.

То бури, то враги толь часто их терзали, Что редко до брегов желанных достигали. О коль великой вред! По долговременном теченьи наших дней Тупеет зрение ослабленных очей. Померкшее того не представляет чувство, Что кажет в тонкостях натура и искусство. Велика сердцу скорбь лишиться чтенья книг; Скучнее вечной тьмы, тяжелее вериг! Тогда противен день, веселие досада! Оно способствием искусныя руки Подать нам зрение умеет чрез очки!

Не дар ли мы в Стекле божественный имеем, Что честь достойную воздать ему коснеем? Взирая в древности народы изумленны, Что греет, топит, льет и светит огнь возжженный, Иные божеску ему давали честь; Иные, знать хотя, кто с неба мог принесть, Представили в своем мечтанье Прометея, 210 Что, многи на земли художества умея, Различные казал искусством чудеса: За то Минервою был взят на небеса; Похитил с солнца огнь и смертным отдал в руки.

Зевес воздвиг свой гнев, воздвиг ужасны звуки. Предерзкого к горе великой приковал И сильному орлу на растерзанье дал. Он сердце завсегда коварное терзает, На коем снова плоть на муку вырастает. Там слышен страшный стон, там тяжка цепь звучит; 220 И кровь, чрез камни вниз текущая, шумит, О коль несносна жизнь!

Но в просвещенны дни сей вымысл видим ясно. Пинты украшать хотя свои стихи, Описывали казнь за мнимые грехи. Мы пламень солнечный Стеклом здесь получаем И Прометея тем безбедно подражаем. Ругаясь подлости нескладных оных врак, И только лишь о том мы думаем, жалея, 230 Не свергла ль в пагубу наука Прометея?

Не злясь ли на него, невежд свирепых полк На знатны вымыслы сложил неправой толк? Не наблюдал ли звезд тогда сквозь Телескопы, Что ныне воскресил труд счастливой Европы? Не огнь ли он Стеклом умел сводить с небес И пагубу себе от варваров нанес, Что предали на казнь, обнесши чародеем? Коль точно знали б мы небесные страны, Движение планет, течение луны, Когда бы Аристарх завистливым Клеантом Не назван был в суде неистовым Гигантом, Дерзнувшим землю всю от тверди потрясти, Круг центра своего, круг солнца обнести; Дерзнувшим научать, что все домашни боги 250 Терпят великой труд всегдашния дороги; Вертится вкруг Нептун, Диана и Плутон И страждут ту же казнь, как дерзкой Иксион; И неподвижная земли богиня Веста К упокоению сыскать не может места.

Под видом ложным сих почтения богов Закрыт был звездный мир чрез множество веков. Боясь падения неправой оной веры, Вели всегдашню брань с наукой лицемеры, Дабы она, открыв величество небес 260 И разность дивную неведомых чудес, Не показала всем, что непостижна сила Единого творца весь мир сей сотворила; Что Марс, Нептун, Зевес, всё сонмище богов Не стоят тучных жертв, ниже под жертву дров; Что агньцов и волов жрецы едят напрасно; Сие одно, сие казалось быть опасно.

Оттоле землю все считали посреде. Астроном весь свой век в бесплодном был труде, Запутан циклами , пока восстал Коперник, 270 Презритель зависти и варварству соперник. В средине всех планет он солнце положил, Сугубое земли движение открыл.

Однем круг центра путь вседневный совершает, Другим круг солнца год теченьем составляет, Он циклы истинной Системой растерзал И правду точностью явлений доказал. Потом Гугении , Кеплеры и Невтоны, Преломленных лучей в Стекле познав законы, Разумной подлинно уверили весь свет, 280 Коперник что учил, сомнения в том нет. В безмерном углубя пространстве разум свой, Из мысли ходим в мысль, из света в свет иной. Везде божественну премудрость почитаем, В благоговении весь дух свой погружаем.

Чудимся быстрине, чудимся тишине, Что бог устроил нам в безмерной глубине. В ужасной скорости и купно быть в покое, 290 Кто чудо сотворит кроме его такое? Нас больше таковы идеи веселят, Как, божий некогда описывая град, Вечерний Августин 1 душею веселился.

О коль великим он восторгом бы пленился, Когда б разумну тварь толь тесно не включал, Под нами б жителей как здесь не отрицал, Без Математики вселенной бы не мерил! Что есть Америка, напрасно он не верил: Доказывает то подземной католик, 300 Кадя златой его в костелах новых лик.

Уже Колумбу вслед, уже за Магелланом Круг света ходим мы великим Океаном И видим множество божественных там дел, Земель и островов, людей, градов и сел, Незнаемых пред тем и странных нам животных, Зверей, и птиц, и рыб, плодов и трав несчотных.

Возьмите сей пример, Клеанты, ясно вняв, Коль много Августин в сем мнении неправ; Он слово божие употреблял 2 напрасно.

Во зрительных трубах Стекло являет нам, Колико дал творец пространство небесам. Толь много солнцев в них пылающих сияет, Недвижных сколько звезд нам ясна ночь являет. Круг солнца нашего, среди других планет, Земля с ходящею круг ней луной течет, Которую хотя весьма пространну знаем, Но к свету применив, как точку представляем. Коль созданных вещей пространно естество!

О коль велика к нам щедрот его пучина, Что на землю послал возлюбленного сына! Не погнушался он на малой шар сойти, Чтобы погибшего страданием спасти.

Чем меньше мы его щедрот достойны зримся, Тем больше благости и милости чудимся. Стекло приводит нас чрез Оптику к сему, Прогнав глубокую неведения тьму!

Наука о стекле в творчестве М. В. Ломоносова

Он родился на Севере — недалеко от деревни Холмогоры, вблизи Архангельска, в Беломорском крае. Жившие там государственные крестьяне не знали ни крепостного права, ни нашествия Орды. То были люди суровой морской выучки, преисполненные духа новгородской предприимчивости. И Петр I пытался заложить здесь верфи для строительства русского флота.

Пожалуйста, прочтите это сообщение.

Из ней разжженная река текла в пучину, 30 И свет, отчаясь, мнил, что зрит свою судьбину! Но ужасу тому последовал конец: Прогнали долгу ночь и жар свой погасили И Солнцу ясному рождение открыли. Но что ж от недр земных родясь произошло? Любезное дитя, прекрасное Стекло. Увидев, смертные о как ему дивились! Подобное тому сыскать искусством тщились. И было в деле сем удачно мастерство: 40 Превысило своим раченьем естество. Тем стало житие на свете нам счастливо: Из чистого Стекла мы пьем вино и пиво И видим в нем пример бесхитростных сердец: Кого льзя видеть сквозь, тот подлинно не льстец. Стекло в напитках нам не может скрыть примесу; И чиста совесть рвет притворств гнилу завесу.

Научно-просветительские оды

Гипотеза, эксперимент, технология[ править править код ] В своей Химической лаборатории М. Ломоносов в 1752—1753 годах впервые за всю историю науки читал курс физической химии студентам академического университета. Здесь он провёл более 4-х тысяч опытов! Эту методику он применил в промышленной варке цветного стекла и при создании изделий из него. Качалов , отмечая, что большинство исследователей склоняется к мнению об увиденных М.

Дыхне,Заметки,тексту,Письма,пользе,стекла,Ломоносова. В «Письме о пользе стекла» обращает на себя внимание та его часть, .. И содержанием своим, и построением она перекликается с «Письмом о пользе стекла». Более. ПИСЬМО О ПОЛЬЗЕ СТЕКЛА. Неправо о вещах те думают, Шувалов, Которые стекло чтут ниже минералов. Приманчивым лучом блистающим в глаза. Краткое содержание. Общая информация; План химической лаборатории и её макет; Письмо о пользе стекла; Санкт-Петербургский стекольный завод.

Наиболее ярко и последовательно они выразились в деятельности ученого и поэта Михаила Васильевича Ломоносова, которого Белинский назвал Петром Великим русской словесности. Поражает разносторонность научных интересов Ломоносова. Много сделал Ломоносов для развития образования в России. Его усилиями был открыт Московский университет и при нем две гимназии, одна — для дворян, другая — для разночинцев.

Михаил Васильевич Ломоносов

Ломоносов Читая и изучая произведения Ломоносова, постоянно сталкиваешься с тем, как неразрывно связаны в них начала лирическое и научно-просветительское. В этом смысле Ломоносов-поэт совершенно уникален. Нередко он предлагает или даже обсуждает в стихах свои научные догадки и открытия. Отечества умножить славу И вящще укрепить державу Спеши за хитрым естеством. Метеорология, по его убеждению, должна служить сельскому хозяйству, но при этом учитывать многовековой опыт крестьян, умеющих ориентироваться по "небесным приметам": Наука легких метеоров, Премены неба предвещай И бурный шум воздушных споров Чрез верны знаки предъявляй; Чтоб земледелец выбрал время, Когда земле поверить семя И дать когда покой браздам, И чтобы, не боясь погоды, С богатством дальни шли народы К елизаветиным брегам. Поэт-ученый точно знает, как направить деятельность россиян на благоустройство отчизны, потому требовательно и категорично звучат иногда его стихи: Моря соедини реками И рвами блата иссуши.

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Краткое содержание - Мастер и Маргарита